Русское сердце бьётся за всех. Константин ЗарубинЧитать онлайн книгу.
однорукий Толик с глухой дочкой. Тоже влился в коллектив.
– Новости видели, да? – спросил Толик. Его всегда интересовали новости. – Миссию ООН сбили. Вертолёт с наблюдателями. Под Краснодаром.
– Пипееец, – поддержала беседу Валя. – Серёжа!!! – Один из её близнецов полез на шоссе, не дожидаясь зелёного. Она подцепила его за капюшон, затащила обратно. – А кто сбил-то? Наши сбили?
– «Наши»?.. – притяжательное местоимение озадачило Толика. – Говоря «наши», ты части, верные московскому правительству, имеешь в виду?
Он сказал это без вызова, без какой-либо поддёвки. Ему искренне хотелось уточнить. По лицу было видно. Ника уже год не могла решить, чтó у Толика в анамнезе – какая-то форма аутизма или обострённая интеллигентность. Начала подозревать, что это одно и то же.
– Друг на друга, наверно, валят? – вмешалась она, увидев, как меняется Валино лицо.
– Да, – подтвердил Толик. – Все стороны конфликта уже вывесили заявления. Но лично мне кажется маловероятным, что противники московского…
– Зелёный!!! – заорали близнецы.
После перехода, к счастью, заговорили о насущном. Валя рассказала, что в сто двенадцатом со вчерашнего дня стоит плач и мат. Уведомление пришло о выселении. Конец пятилетнего срока.
И ведь знали же, что в модули заселяют временно. Все это знали. «Во избежание нормализации геттообразных условий». «Чтобы не допустить возникновения параллельного общества». Как-то так выступали министры по делам интеграции. За пять лет полагалось встать на ноги, влиться в социум, найти полноценное жильё. Кто не нашёл – на улицу. Точнее, в KFB, пункты коллективного проживания беженцев, на милость благотворительных организаций. Туда, где по тридцать-пятьдесят коек в одном зале, по два-три туалета на зал. Температура воздуха зимой не выше 15° C.
Все это знали, и пять лет никто в это не верил. Модулей было слишком много. В одном этом районе, пока русских ещё принимали без разбора, понаставили больше двух тысяч единиц. «Нормализация геттообразных условий» достигла такой степени, что на картах города писали Nevskij, Tverskaja и прочее. Местную Красную площадь, то есть ухабистый пустырь в районе пятисотых номеров, разровняли и благоустроили. Там открылся «Макдоналдс», «Лидль», салон красоты «Славянка», забегаловка с крафтовым пивом, магазин «Татьяна» с русской едой из Германии.
И все махали рукой вечно. Все повторяли, как заклинание: «Да ладно! Да нет ничего более постоянного, чем временное». Типа уж мы-то, русские, знаем.
Некоторые говорили даже: «За пять лет война сто раз кончится». Толик рассказывал, что говорили. Ника такого не застала. Их с Маргулей заселили намного позже первой волны, год и восемь месяцев назад, в освободившийся модуль. У матерей-одиночек был приоритет, когда модули освобождались. Особенно (по слухам) если ребёнок женского пола. Но даже с приоритетом пришлось десять месяцев торчать в КFB. Ждать очереди. Хотя чего жаловаться – в KFB нормальные