Где наша не пропадала. Сергей КузнечихинЧитать онлайн книгу.
но не штрафуют, даже выговора не сделают, а потом, когда сухое сено уже в копешки сметано, – приезжают и увозят. И никому не пожалуешься. Устал батя от таких приключений, корову продали и завели козу – на нее все-таки легче наворовать.
И вот как-то в конце каникул подзывает меня батя и говорит: «Слушай, Леньчик, коза у нас разболелась, отведи-ка ты ее в деревню к дяде Грише, а он там с ветеринаром договорится».
Сам батя отвести не мог, с радикулитом маялся, а мне все равно делать нечего и, главное, идти надо было в Новоселье, в деревню, где самые лучшие яблоки. Три километра – дорога недлинная, но одному топать все-таки скучновато, и я заманил с собой Крапивника, вдвоем и за яблоками лазить сподручнее.
За лечение Майки батя велел передать двадцать пять рублей: старыми, разумеется, но это все равно больше, чем теперешние два пятьдесят. Идем мы с Ванькой и мечтаем: вот найти бы нам такую бумажку, сразу бы купили по пистолету-пугачу, гору пистонов, а на остальные обязательно халвы.
Мечтаем, фантазируем, и вдруг Майка наша как сиганет в сторону, да как припустится, да не куда-нибудь, а прямиком на конюшню Феди-бобыля. Вроде и больная, а носится как сумасшедшая, хорошо еще не в лес чесанула, попробуй там излови. Подбегаем к конюшне, а из ворот навстречу нам – Федя. Я же говорил, что он со своими лошадьми не расставался. Встал поперек пути, посмеивается: куда, мол, пострелята, намылились? А мы: как куда? Коза убежала. Нам не до смеха. А он знай похохатывает. Ничего, мол, страшного, успокоится, потом сама выйдет. Ну, если дядя Федя говорит, значит, так оно и есть, он любую животину, как себя, понимает. Я присел у тополя, жую травиночку, жду. А Ваньке, будто муравей под рубаху заполз, ерзает, не сидится ему. Шепнул, чтобы я без него не уходил, а сам побежал за конюшню. Зачем – не сказал. А возвратился с такой ехидной мордочкой. И снова на месте усидеть не может. К Феде-бобылю пристает – не пора ли на Майку посмотреть, может, успокоилась уже? Конюх сердится, пугает, что бельма на глазах вырастут, и от ворот не отходит.
Смотрю на них, чую, что оба хитрят, а спросить не решаюсь, боюсь, что Крапивник потом засмеет.
Однако дядя Федя не обманул. Майка вышла и спокойная, и послушная. И мне как-то спокойнее стало. Один Ванька дергается. Торопит меня. Только смотрю, что Майку он не в сторону деревни погоняет, а к магазину. Я снова ничего понять не могу. Тогда он возьми да и спроси: знаю ли я, чем коза заболела. А мне откуда знать. Заболела чем-нибудь, если к ветеринару отправили и двадцать пять рублей дали. А он: «Да не надо ей уже никакого ветеринара, ее Гоша вылечил».
А Гошей звали здоровущего черного козла, которого Федя-бобыль держал на конюшне, чтобы тот своим духом ласок и хорьков отпугивал. Они ведь не только мышей ловят и кур таскают, они лошадь до смерти могут защекотать. Смелые, ничего не боятся, кроме козлиного запаха. Говорили, что Гоша этот раньше в цирке работал. Но однажды не в духе был и наподдал под зад жене начальника милиции. Та его по брюху погладить хотела. А ему не понравилось. Начальнику милиции тоже не понравилось, что его законную супругу какой-то