Медведь. Мария АнуфриеваЧитать онлайн книгу.
Срочно поднимайся в отделение к нейрохирургам. Все удивляются, почему родственники к ним не подходят, а только звонят, звонят, звонят, – озабоченно командовали люди, которые сами же и звонили.
Я соглашалась и оставалась на месте, потому что знала, что не могу к ним идти. Не могу, потому что не имею права. Не имею права, потому что не хочу слышать то, что они будут мне говорить. Если я поверю им, они отнимут у меня надежду и веру в Медведя. А этого нельзя было допустить. Верить и бороться надо до конца, даже если ты бессилен в самой крайней, последней степени.
Медведь жив? Жив! Больше мне ничего не надо.
– Ты только не умирай, Медведь!
Врачи выходили в двенадцать утра и шесть вечера.
12:00 и 18:00. Самое страшное время. Это время новостей из безлюдного коридора с ровным светом. Все остальное время – пропасть, и если заглянуть в нее, то увидишь отчаяние в обнимку с надеждой, но лучше не заглядывать. Лучше вообще не думать. Закрыть глаза и сидеть.
В машине Медведя я нашла ежедневник. Может быть, он поможет мне понять случившееся… Вместе с рабочими записями в нем были личные заметки, и он больше напоминал дневник. Такой краткий мужской дневник – о работе, машине, подсчеты, списки игроков на футбольные игры, ох уж мне этот футбол тридцатилетних мужчин… Обо мне? Да, обо мне. Он же не знал, что я буду читать эти записи: «Ходили с Машенькой в кафе, день рождения Машеньки…»
В последние дни мне часто приходилось отвечать на глупые вопросы. Он много пил? А наркотики принимал? У вас вообще все хорошо было в семейной жизни? Ты, конечно, прости за неуместный вопрос, а на стороне у него никого не было? Ты уверена?
Вопросы эти, наверное, сами по себе уместны и не глупы, ведь надо же хоть с чего-то начать, чтобы попытаться объяснить, как человек мог оказаться на оживленной загородной трассе в четыре часа утра. Но только все они не о Медведе.
Ну как мне объяснить не знающим его людям, что он с детства занимался спортом и следил за здоровьем. Бегал в парке, был капитаном команды, несколько раз в неделю после работы играл в футбол. По утрам сквозь сон я слышала равномерное постукивание – он прыгал со скакалкой! Что мне сказать им… А вы давно прыгали со скакалкой, чтобы не набрать лишних килограммов от сидячей работы? Может быть, вы принимаете наркотики?
Накануне того дня, когда Медведь не вернулся домой, мелкими, убористыми, почти печатными буквами его дневник говорил за него: «Диета. После 21:00 не принимать пищу (только кефир). Не есть сладкого». Он спортсмен-сладкоежка, а его наркотики – свежие ром-бабы и песочные полоски.
Как мне объяснить это следователю ГСУ, которая не была у него ни разу? Наверное, она права: человек в коме не может давать показания. А выживет он или нет, об этом сообщат из реанимации, чтобы можно было дальше заполнять бумаги: «Причинен тяжкий вред здоровью, результатом которого стала – инвалидность? смерть? – потерпевшего».
Мы познакомились, когда оба учились в аспирантуре, только я забросила диссертацию, а он защитился в двадцать пять лет. У него была