Как кошка с собакой (сборник). Андрей ЖвалевскийЧитать онлайн книгу.
пахло чем-то неестественным, резким, от чего все время тянуло чихать. И еще пахло раздражением, усталостью и злостью.
Я бежал по маршруту, который был сто раз пройден – и в одиночку, и со стаей. Удивлялся прозорливости Вожака. Останься я сейчас в уютном подземном переходе – и нарушил бы весь уют, стал бы от неуспокоенности души дергаться, рычать, сцепился бы с кем-нибудь без толку. Чего мне уже сцепляться? Я заплечный, закрываю правый бок Вожака – но ведь сцепился бы, наверняка бы сцепился. А так бегу себе, и не просто энергию свою в бег перемалываю, а полезным делом занимаюсь, периметр проверяю.
Я и раньше часто по периметру бегал. Мое уникальное чутье помогает найти следы вражеских разведчиков, даже если те пробегали по другой стороне улицы. И сейчас я заметил следы нескольких соседских патрульных, на всякий случай обновил пару меток – пусть знают, что мы никуда не ушли, хотя и расширили свою территорию.
В дальнем дворе я, как обычно, поколебался секунду, и, как обычно, свернул на ничейные земли. Интересно, Вожак знает, что я частенько бываю на ничейных землях? Кот его поймет, наверное, знает. Но ни разу не обмолвился.
Я нырнул в знакомый подвал, запоздало вспомнил, что забыл прихватить чего-нибудь вкусненького, и через узкий лаз забрался в большую теплую нору.
Мама встретила меня уютным ворчанием. Она по-прежнему пахла мамой: молоком, теплым животом, пушистым подшерстком… а еще проплешинами, подсыхающей задней лапой, какими-то лишаями и вообще старостью.
– Привет, Носик, – сказала она и закашлялась. – Как ты?
Нос у нее мой, чуткий и безошибочный до сих пор. Вернее, у меня ее нос, он мне по наследству достался.
– Отлично! – ответил я. – Я сегодня Кирпича отодвинул!
– Кирпича? Это такой… бультерьер, да?
Нос у мамы не стареет, а вот память уже не та. Всякие породы она еще помнит, а вот кто из ее детей какое место в своей стае занимает – уже нет. Я терпеливо растолковал, что к чему. Мама слушала и одобрительно покашливала.
– Молодец, Носик, – сказала она, – я тобой горжусь. Отец бы тобой тоже гордился.
Я внутренне взвыл, как волк в полнолуние. Сейчас должен был начаться бесконечный старческий разговор о моем отце – неописуемом красавце, ради которого мама оставила уютный дом, где ее кормили, души в ней не чаяли и гав-гав-гав, и гав-гав-гав в том же духе. Я отца ни разу в жизни не видел и теплых чувств к нему не испытывал. От мамы мне достался чудесный нос, а от папочки что? Повышенная лохматость, от которой в жару хочется утопиться в ближайшем фонтане? Невзрачная внешность? Повышенная возбудимость?
Словом, не хотелось мне выслушивать обычную порцию воспоминаний, и я перебил:
– Извини, мама, я поесть не принес!
– Ничего, – сказала мама, – мне теперь много не надо. И Лохматая постоянно таскает.
Лохматая из одного со мной помета. Она бедовая и шальная, любит гоняться за машинами и вообще мне всегда нравилась. И еще она до сих пор заботится о матери. Своих щенков у нее нет – неудачно упала в юности – вот она за мамой и ухаживает, как за всеми своими неродившимися щенятами.
Мы