Мелодия встреч и разлук. Лариса РайтЧитать онлайн книгу.
Ты завтра же... Слышишь? Завтра же напишешь заявление об уходе с этой своей работы. Я договорилась, тебя возьмут в Дом культуры. Не на мое место, конечно. Пока помощником администратора. Но с одним условием: ты поступаешь на вечерний. Иди, куда хочешь. Не нравится играть, выбирай теорию музыки или искусствоведческий, или культурологический. Только учись. А в свободное время займись наконец собой. Ты похожа на старуху.
– ...
– Не смотри на меня так. Это правда. К тому же у меня, собственно говоря, все. Таков мой план. И он, по-моему, прекрасный.
– Прекрасный. Твоя пенсия и моя зарплата помощника администратора Дома культуры – это гораздо меньше, чем заработки концертмейстера с ткачихой пятого разряда, тебе не кажется?
– Ничего, справимся. Может, Валера поможет.
– Валера? – Зина не сдерживает иронии. После того, как жена восемь лет назад увезла брата из московской коммуналки в просторную кубанскую хату своих родителей, вести от него приходили редко, а те, что приходили, умещались на открытках с розами для матери и с зайчиками для сестры.
– Ладно. И без Валеры обойдемся. Главное, – забудь о фабрике, Зина. Пора закончить этот нелепый подростковый бунт.
И Зинка закончила, бунтовать перестала, поступила на театроведческий, освоилась в Доме культуры. И сама как-то выправилась, похорошела, распрямилась, стала носить каблуки, останавливаться перед зеркалом, красить глаза и губы.
За одной из таких остановок и застал ее Михаил Абрамович Фельдман. У Зины навсегда сохранились в памяти мельчайшие детали этого мгновения. Вот она стоит в коридоре у зеркала, не думая ни о чем, кроме как о цвете помады, который выбрать. Вот слышит два требовательных звонка, означающих, что пришли к Тамаре. Вот кричит: «Откройте, теть Фрось!», нисколько не интересуясь тем, кто может оказаться за дверью. И как это только сердечко не екнуло, не защемило? Вот водит по губам с нежно-сиреневым содержимым тюбика, видит свое отражение, Фросю, воинственно застывшую в дверях, и возвышающегося над ней мужчину. У него старая, поношенная одежда, стоптанные ботинки и благородная, даже красивая внешность: тонкое, вытянутое лицо с острыми скулами, большие, чуть навыкате глаза, низкие, густые брови, высокий лоб, чуть длинноватый нос и узкие, но четко очерченные губы. «Белинский»[5], – решает про себя Зинка, но и при этом сознание ее не озаряется и толикой догадки. Мужчина что-то говорит Фросе. Зина не слышит. Она только видит, как дворничиха отступает и в нерешительности оборачивается. И тут Зина понимает. Помада чиркает сиреневой дугой по щеке и падает на пол, а за ней падает на пол без чувств и сама Зинаида.
14
Алина наконец-то была практически счастлива. За два года, прошедших с момента ее возвращения в Москву, ей удалось добиться некоторых успехов. Конечно, на персональную фотостудию ей еще работать и работать, но все-таки ей удалось переместить рабочий кабинет из собственной квартиры. Сейчас то подвальное помещение, что снимала она вместе с еще двумя такими же непризнанными гениями, правда, мужского пола, позволяло ей изготавливать
Белинский Виссарион Григорьевич (1811 – 1848) – русский литературный критик.