Ангел-строитель. Андрей Владимирович КудинЧитать онлайн книгу.
русло жизни всякого, кому случилось хотя бы сколько-нибудь отдалиться от него.
Прохоров оттолкнулся от порога бытовки и двинулся к открывшейся за подъехавшим автомобилем синей двери прорабской. Это была обычная его походка… порой она казалась вольной, почти беспечной – как сейчас, то напротив тяжеловатой, задумчивой и как будто с ударением на левую сторону – как всего час назад.
– Здравствуй, Васильевич, – поздоровался он с прорабом.
– Здорово. Как настроеньице?
– Нормально, – не задумываясь, как обычно, ответил Прохоров.
Васильевич суетливо перебирал стопки бумаг, сложенных на крышке сейфа.
– А у меня вот не очень… – прозвучала в его голосе нотка серьёзности, которая почему-то вынудила Прохорова приспосабливаться к дальнейшей беседе.
– Да, о…ь (отстань) ты! – донеслось с негодованием с улицы.
– Кто там к кому при…я (пристал)? – бездумно произнёс Васильевич, будучи занят своим делом.
Прохоров взглянул на него исподлобья, являя серьёзнейшую мину, которая в действительности выглядела скорее нелепо. Так и хотелось сказать что-нибудь остроумное. И всякий раз, общаясь с прорабами или, тем более, с начальством, хочется, чтобы к тебе отнеслись с большим вниманием, чтобы смотрели на тебя ни как на простого рабочего, а как на равного себе.
– Что-то, может, случилось?
– Да в том то и дело, что ничего не случилось, а должно было случиться, – загадочно протянул Васильевич.
Прохорову захотелось сесть. Слова прораба вызвали уже знакомое ощущение: неразбериха везде и во всём, и на фоне её собственное бессилие, ощущение, что ты, также, как и все, не способен разобраться до конца в чём-либо, ощущение, зачастую доводящее до смеха, до идиотизма.
Странное дело… эта будничная жизнь, которой живут простые смертные, в которой не происходит практически никаких перемен, а, может быть, и не только… может быть, даже жизнь в целом – похожа на какой-то нелепый театр, где всё как-то… поверхностно, что ли; где люди-актёры точно не знают, какие роли им отведены, и в чём суть самого театрального действа. Один из немногих афоризмов, что он знал, и который приходился ему по душе, в отличие от других, «слишком заумных», был предельно короток и ясен. Он звучал так: «Что наша жизнь? Игра!» В редкие, но периодически повторяющиеся моменты жизни Прохоров любил произнести эти слова вслух.
– Ты о чём это, Васильевич?
– Сантехники ни х…(совсем) не успевают на этой неделе отопление запустить. Заутра, кали морозы ё…ть (ударят), будете сядеть без работы.
Чему Прохоров и был рад. Да и любой, кого не возьми, радовался бы в душе точно так же. Но только сейчас эта радость для него была мимолётной. После этих слов, смысл которых он не сразу уловил, так как ожидал от Васильевича иного ответа, он отнюдь не почувствовал себя бодрее. Взгляд его устало бродил по бытовке, затем наткнулся на текст, висевший на стене. «Не зли других, и сам не злись – мы только гости в этом мире. И если что ни так, смирись…».