Град огненный. Елена ЕршоваЧитать онлайн книгу.
раздвигается в стороны, и морщины лучами разбегаются по темному лицу.
– А за это хорошо, за это спасибо! – радуется старик, и на столе тут же появляются запыленные стаканы со следами прошлых попоек. – Изнутри оно греться куда полезней да приятнее. Вот и закусочка, чем бог послал.
Старик выкладывает шмат сала и полкраюшки хлеба. Сглатываю слюну – последние дни я перебивался кое-как, поэтому смотрю не на стол, а в угол, заросший паутиной.
– Некогда нам.
Старик кряхтит и вздыхает.
– Все-то вы, молодежь, бегаете. Все торопитесь. Неужто по лесам не набегались? Так вся жизнь в беготне и пройдет.
Он шаркает в сторону шкафа. За стеклом на крючках висят связки ключей. Дед роется в них, перебирая сухими пальцами. Ключи звякают, словно ржавые колокольчики.
– Я в свое время тоже набегался, – продолжает он. – Да только к чему пришел? Ни угла своего нет, ни помощи. А умру – дай бог, чтобы похоронили по-человечески. А то кинут в яму, как собаку бездомную.
Он, наконец, снимает связку и протягивает мне, а не Рассу. Беру ее бережно, как полгода назад брал ключи от собственной квартиры.
– А что, дед, – говорит Расс. – Ты прав. Пусть они идут, а я с тобой останусь. Помянем боевого товарища.
Он садится к столу и подмигивает нам. Я понимаю без слов, Расс не зря остается на вахте и в случае опасности задержит любопытных и подаст сигнал.
– Вот это правильно, вот это по-нашему, – тем временем подхватывает дед и разливает по стопкам резко пахнущую жидкость. – Ваш товарищ тоже правильным мужиком был. Коли видел, что хвораю, всегда в аптеку за лекарствами сходит, всегда вещи донесет. Еще и смеется, бывало. Мол, ты, дед, не прикидывайся! Какой же ты больной? Ты еще меня переживешь! – он вздыхает, смотрит в рюмку. – Вот и пережил его, соколика.
Я вспоминаю, как Пол бежал через деревню, и пули взметали под его ногами пылевые фонтанчики. Вспоминаю, как он поворачивался лицом к надвигавшемуся на него бронетранспортеру и ждал, пока расстояние между ними не сократится до броска гранаты – спокойно, по привычке пережевывая сорванную иголку. Словно бросал вызов смерти, смеялся над ней.
А потом вспоминаю шею, стянутую ремнем.
Смерть не любит игр. Пощадив Пола в бою, она настигла его в однокомнатной квартире, в доме, подлежащем сносу.
Старик залпом выпивает рюмку. Морщится, утирает выступившие слезы рукавом. Смотрит на нас сквозь нависшие кущи бровей.
– Эх, горемычные, – тянет он. – Ведь вы мне в сыновья годитесь, а глаза стариковские. Да и горя нахлебались – врагу не пожелаешь. Разукрашены, как в мясорубке побывали. Только ты, чернявенький, – поворачивается к профессору, – еще на человека похож. Бабы-то, поди, тебя любят?
Торий, молчавший все это время, отступает в коридор и шипит:
– Пойдем уже!
Я выхожу следом, а в спину несется протяжное:
– Э-эх! И кто вас нелюдями окрестил? Души живые, грешные: так же жрать хочут, так же баб любят. Ну, налил, что ли? Ну, так с Богом!
Мы поднимаемся на второй этаж. Правая дверь