Жизнь ни во что (Лбовщина). Аркадий ГайдарЧитать онлайн книгу.
не дал ему докончить и сказал резко:
– По подозрению в сообщничестве с государственным преступником, разбойником Лбовым, вы арестованы.
Унтер-офицер любил торжественные фразы, но от этой торжественности у титулярного советника Чебутыкина захватило дух – он хотел что-то сказать, но не смог и только подумал: «Господи, ну и день… Господи, и какой же это удивительно проклятый день!»
В землянке, занесенной снегом
Пробежав на лыжах верст пять, Лбов остановился. Он вытер рукавицей взмокший лоб и сел на сваленное и заметенное снегом дерево. Было почти совсем темно, снег стал матовым, а деревья слились в одну крепкую, черную тень. Лбов посмотрел на сумку, хотел открыть ее, но сумка была заперта, он вынул нож, собираясь ее надрезать, но раздумал, потому что в темноте можно было выронить что-либо или растерять ее содержимое потом по дороге.
«Здорово, – подумал он и вынул из кармана револьвер, захваченный у убитого стражника. – Смит, – решил он, – ну и то ладно, пригодится». Он повернул несколько раз барабан, положил револьвер обратно, встал на лыжи и поехал дальше. В темноте ветки хлестали по лицу, и голову часто обсыпало мелкой снежной пылью, падающей со встряхиваемых кустов.
Часа через полтора он добрался до такой гущи, что огонек землянки вынырнул вдруг – только перед самыми глазами[3].
Стольников был дома, он выскочил на двор и крикнул удивленно:
– Сашка! Откуда тебя в этакое время? Я думал, ты в Мотовилихе заночуешь.
– Было дело, – коротко ответил Лбов и, подходя к сеням, спросил: – А у нас кто еще?
– Двое из наших, Степан Бекмяшев и потом еще один – Федор.
– Что за Федор? – с удивлением спросил Лбов и наморщил лоб.
Он был осторожен и не любил, когда к нему приходили новые незнакомые люди.
– Свой человек, заходи скорей, узнаешь.
Лбов вошел, не здороваясь, сел на лавку и, показывая пальцем на нового человека, спросил прямо у Степана:
– Он кто?
– Из питерской боевой организации, – не менее прямо ответил Степан, – да ты не думай ничего, шальная голова, мы ручаемся.
– Я не думаю, – проговорил Лбов и, повернувшись к Федору, сказал коротко: – Ну, говори!
Питерский товарищ с любопытством посмотрел на Лбова.
– К тебе скоро приедут еще четыре человека.
– Зачем они мне? – И Лбов мотнул головой.
– Как зачем, вместе лучше! У вас будет тогда настоящая боевая группа…
– Группа, – повторил Лбов и задумался, точно само это слово внушало ему некоторое подозрение. – Как ты сказал – боевая группа? А кто в ней будет?
– Два анархиста, один эсер и один социал-демократ.
– Я не про то спрашиваю, я спрашиваю: ребята надежные?
– Посмотришь – увидишь. Как у тебя насчет оружия?
– Плохо, – ответил вместо Лбова Стольников, – револьверов много, по Мотовилихе обыски повальные, ребята все сюда направляют на сохранение, а винтовок – всего одна.
– Привезут, – сказал Федор, – нужны только деньги. Ты
Место, где скрывался Лбов, было недоступно для полиции. В шифрованной телеграмме заведующему особым отделом Департамента полиции сообщалось: «Лбов с шайкой скрывается не в селении Мотовилиха, а в прилегающих дремучих лесах, часть которых, составляющих казенную дачу, представляет площадь 70000 десятин, разделенную на 64 квартала по 8 квадратных верст каждый. Дача эта, местами непроходимая для пехоты, хорошо известна Лбову, служившему старшим объездчиком» (ЦГАОР, ф. 102, ДП 00, 1907, д. 80, ч. 42, л. 57 об.).