Птичий путь. Сергей АлексеевЧитать онлайн книгу.
Откуда знал о паспорте Церковер, Сторчак догадывался, ибо сам хорошо когда-то изучил личность этого предпринимателя.
Еще будучи вице-премьером, Супервизор по сути определил направление его бизнеса, позволив открывать банки, рынки и торговые центры вокруг Москвы. После того как Церковер не без помощи Сторчака выкупил четыреста гектаров земли у разорившегося НИИ зерновых и бобовых культур, расположенного сразу за Московской кольцевой дорогой, его стали называть Оскол – по населенному пункту Осколково, где располагался сам институт. Зачем ему потребовалось столько зарастающих опытных полей с перелесками, побитых стеклянных теплиц и малопригодных, ветшающих железобетонных корпусов, никто не знал, строительным бизнесом Церковер не занимался, впрочем как и сельским хозяйством, однако землю не продавал, а вкладывал деньги, воздвигая высокий железный забор по периметру, содержал многочисленную охрану, и это невзирая на значительные налоги. Губернатор области пытался сначала выкупить весь участок, потом несколько лет судился – земли относились к фонду сельхозназначения и не обрабатывались, – однако Оскол нещадно тратился на адвокатов и не отдавал ни клочка, доказывая, что эта территория принадлежала раньше науке. А чтобы пустыри не мозолили завидущие глаза, он распахивал поля и сеял то, что было дешево, – кукурузу, початки которой бережно снимал усовершенствованным комбайном, и землю вновь запахивал.
Сторчак давно и хорошо знал Оскола, считал его прагматичным, успешным предпринимателем, достаточно прижимистым, даже скупым, и объяснить его столь нерачительное поведение было невозможно. В ту пору Смотрящий создал целую школу капиталистов, куда набирал предприимчивых, но «голодных» людей, еще не подозревая, что пережитый голод – болезнь неизлечимая. И многие, кого он выкормил с руки, потом норовили ее укусить. Церковер же пришел туда «сытым», и его будущий конкурент Чингиз Алпатов, тогда еще без своего громкого прозвища Хан, скромный, даже застенчивый начальник нефтепромыслов из Сибири, взирал на известного цеховика с уважением и в рот ему смотрел. А перед Сторчаком и вовсе трепетал, как дева на выданье, не смея глаз поднять. И вот поди ж ты, осмелел, ханскую силу почуял и отнял баржи у своего однокашника пиратским образом – остановил в море, захватил вместе с нефтью и командами, поднял другие флаги, да и угнал в неизвестном направлении.
Стареющий Церковер к числу «голодных» не принадлежал, поскольку еще при коммунистах два срока отсидел за подпольные цеха на обувных фабриках, незаконные операции с золотом и был еще тогда завербован госбезопасностью в качестве платного секретного сотрудника. Подбирая кадры в свою школу капиталистического труда, Сторчак тогда еще интуитивно запрашивал досье на каждого в самых разных, даже сверхзакрытых инстанциях и, на удивление, получал их – в начале девяностых и это было возможно. Зато потом все его ученики, за редким исключением, становились ручными и управляемыми. В послужном списке Церковера