Выгодный риск. Антон ЧижЧитать онлайн книгу.
о происшествии попадет в завтрашнюю газету. Баронесса еще подумала, что слишком легкомысленно дала слово. От Валерии можно ждать чего угодно: ум с красотой – смесь взрывоопасная. Особенно у юной барышни.
23 февраля 1894 года,
среда, масленичная неделя
Вдова Ферапонтова была женщиной нрава столь редкого, что палец в рот не клади. Чего не рисковал делать ни муж ее, ныне покойный чиновник Ферапонтов, ни городовой Ревунов, которому судьба определила пост напротив дома вдовы. Никто не рисковал совать палец в рот беззащитной вдове. Без пальца останешься, и руку по локоть откусит. Такой уж характер пронзительный. Все, кто знал, не связывались с Ферапонтовой. А кто не знал, получали урок. В обиду вдова себя никому не давала. И в этот раз не собиралась спускать злодеям и душегубцам.
Обругав извозчика грабителем и удержав двадцать копеек из обещанного полтинника за то, что тряс по дороге, беззащитная вдова вошла в подъезд трехэтажного серого здания в Малом Гнездниковском переулке.
Здание, с виду неказистое, отмечалось полезным содержанием. На первом этаже располагался адресный стол, где о каждом жителе Москвы можно было навести справки. На втором – оплот спокойствия и порядка в городе, гроза всяческого беспорядка и беззакония – обер-полицмейстер полковник Власовский со своим кабинетом и канцелярией. А на последнем этаже, можно сказать, под крышей, ютилась сыскная полиция. Для которой было отдано помещение, состоявшее из приемной части на пять столов со стульями и табуретками, кабинета начальника сыска, не слишком просторного, но и не слишком тесного, а в самый раз, и закутка, огороженного стальными прутьями, для задержанных лиц. Именно на третий этаж вдова и направилась. Войти вот так запросто к обер-полицмейстеру со своей обидой даже она не решилась. Хотя в приемные часы обер-полицмейстера любой житель мог позволить себе подобное развлечение.
Войдя в сыскную, как по-простому называла Ферапонтова Сыскную часть Управления московской городской полиции, вдова огляделась и осталась крайне недовольна увиденным. Судя по всему, и в сыскной полиции старательно праздновали Масленицу.
Тут надо заметить, что раз в год Первопрестольная погружалась в безграничное веселье, о каком в столичном Петербурге не могли и мечтать. Последнюю неделю перед Великим постом, называемую Сырной или Мясопустной, весь народ московский, независимо от чинов, званий, сословий, службы, богатства или вероисповедания, праздновал Масленицу (по-старинному Масля́ницу). Праздновал так широко, что последствия были тяжкие. И ничего с этим поделать было нельзя. Ни архиерейские увещевания, ни распоряжения обер-полицмейстера, ни даже указы генерал-губернатора не действовали. Горожане объедались блинами, упивались и веселились, кто как мог. Перед Ферапонтовой предстали сейчас безобидные результаты празднования.
Один из чиновников сыска, самый юный, спал на сомкнутых стульях (заметим, что это был Актаев, который вечером не рассчитал своих сил). Другой, по виду старший, жадно пил из стакана, потирая живот и подливая из