Держава том 2. Валерий Аркадьевич КормилицынЧитать онлайн книгу.
к ней и властно уже, приподняв пальцем мешавшую вуалетку, нежно поцеловал её в губы, а затем в солёные от слёз глаза.
Растерявшаяся и потрясённая Натали даже и не думала сопротивляться этому распоясавшемуся нахалу.
К тому же, никогда за свою жизнь, она не была так счастлива…
На вечер они запланировали поход в театр. Кучер Ванятка довёз молодых людей до Михайловской площади, и долго с недоумением наблюдал, как его барин, походкой подвернувшей лапы утки, ковыляет ко входу в Михайловский императорский театр.
Цветущая от счастья Натали, бережно придерживая хромого кавалера, шептала ему ободряющие слова.
– О-о, сударыня, ежели бы вы только знали, как ужасно ломят икры ног после коньков, то вы меня непременно бы поцеловали, – стонал кавалер, почему-то радуя этим даму. – Но ради любви я согласен вечно терпеть эти муки. Ангелы говорят, что это райское чувство. Дьяволы – что адские муки. А люди называют любовью, – театрально провещал Аким, чем ещё раз потряс Натали.
Но из-за духа женской противоречивости и дабы скрыть свою растерянность и счастье, поинтересовалась:
– Сударь, и часто вы беседуете с ангелами?
– Сейчас постоянно!
Усадив её, благо, их места находились с краю, сам встал позади и сделал вид, что толкает кресло по льду.
– Хорошо, что за нами места пока не заняты, – рассмеялась Натали. – Ну что ж, сударь, поехали к другому берегу, – веселилась она, стараясь всё-таки соблюдать светские приличия и явно не показывать, что безумно счастлива, а то светские дамы осудят.
– Ну уж нет, сударыня, – плюхнулся он рядом. – Одет не по форме, – указал на гвардейский мундир, – да и коньки в гардеробе оставил.
– Где-е?! – поинтересовалась Натали, с трудом сдерживая смех.
В театре давали французскую драму, а Натали хотелось не страдать и плакать, а радоваться и смеяться. Хотелось не слёз, а счастья.
Аким, наблюдая за страданиями героев, почувствовал облегчение в икрах ног.
«Человеку становится легче, ежели другому хуже», – пришёл он к парадоксальному выводу, когда главному герою, под бравурные звуки музыки, палач торжественно отрубил голову.
На следующий день, радостно взваливший на себя обязанности палача полковник Ряснянский, пригласив подпоручика в портретный зал, усиленно обдирал с него остатки плюмажа.
Рубанов, дабы не принимать нарекания близко к влюблённому сердцу, глядел сквозь Ряснянского на портреты бывших командиров Павловского полка.
Напротив него висел портрет генерал-майора фон Рейтерна, командовавшего полком с 1844 по 1851 год. Магнус Магнусович сурово взирал на подпоручика и хмурил брови. Соседний с ним генерал-майор Моллер Фёдор Фёдорович, руководивший бравыми павловцами с 1835 по 1844 год, и вовсе обличительно качал головой.
– Да куда вы смотрите, господин подпоручик? – обернулся Ряснянский, но никого за спиной не обнаружил. – У вас такое лицо, словно призрак увидели. Не-е-т, на вашем примере следует почистить плюмажи и другим офицерам, – выглянул