Шесть дней. Сергей ВересковЧитать онлайн книгу.
Она рассказывала увлекательно и легко, и казалось, будто за плечами у нее не одна жизнь, а несколько, и она их последовательно разыгрывает перед зрителем. Саша не все понимал из того, что она говорила, но слушал завороженно, а самым любимым моментом во всех историях была концовка, когда в руках Галины Сергеевны сама собой, прямо из воздуха, возникала какая-нибудь затейливая вещица, сувенир, привезенный из далекого города: нефритовая статуэтка, магнит с Эйфелевой башней, костяной браслет, бутылочка из синего стекла с морозным воздухом – все это она отдавала Саше, который не верил, что можно так легко разбрасываться подобным богатством.
Потом Саша обычно быстро уходил домой – он и рад был бы остаться, но к вечеру у Галины Сергеевны начинала болеть голова и портилось настроение. Как-то раз она даже сорвалась на него и накричала за нерасторопность, а когда Саша что-то ей возразил, она с размаху дала ему пощечину, так что щека у него покраснела и распухла, а из глаз брызнули слезы. Она сразу же принялась извиняться перед ним, встала на колени, руки ее тряслись, а Саша только молчал и не мог понять, что произошло, от удивления он не чувствовал боли. Дома он ничего не рассказал и через неделю снова решил пойти к ней. Галина Сергеевна радостно ему улыбнулась. Она выглядела не так, как обычно: голубой халат был грязным, а волосы лежали нерасчесанными, как придется. Привычных историй тоже не было: она попыталась начать что-то рассказывать, но запуталась в именах и датах, в географических названиях. Это ее вывело из себя – она впилась ногтями в спинку кресла, а потом посмотрела прямо на Сашу долгим немигающим взглядом, словно бы стараясь увидеть сквозь него что-то еще. Но за ним не на что было смотреть: за спиной была только стена в цветочных обоях, и все.
Вместо несостоявшегося рассказа Галина Сергеевна решила напоить его чаем и повела на кухню. Там она долго искала на полках все необходимое – заварку, чашку, блюдце, – а когда нашла, села напротив Саши, поставила перед ним фиалку с засохшим овсяным печеньем и расплакалась, случайно увидев себя в зеркале, висевшем над столом. Вытирая слезы ладонями, она часто дышала, и в сумрачном свете, затопившем кухню, Саша вдруг увидел, как она стареет у него на глазах, как становится частью этих пожелтевших стен, этого грязного пола, этого неубранного, в крошках, стола. Он испугался, но все равно спросил:
– Почему вы плачете?
– Если честно, – говорила она, снова стараясь успокоиться, – если честно сказать тебе, если честно, – ее голос дрожал, – я не помню, как тебя зовут. И я не помню, как называется эта, эта… из чего ты пьешь этот чертов чай. Понимаешь?
– Так меня Сашей зовут. А вот это – чашка. И все. И из-за этого вы так плачете?
– Саша, да, Саша, я где-то запишу, только найду ручку. Ты не видел ручку? Куда я могла ее положить? – Галина Сергеевна стала искать ее под столом, а потом вдруг резко выпрямилась и посмотрела на мальчика сверху вниз. – Мне кажется, мой дорогой, мне кажется, – она судорожно вздохнула, –