Последний Магистр. Анна КлименкоЧитать онлайн книгу.
ты не кланяешься, раб?
Взгляд Ильверса, помимо его воли, остановился на изящной шее девушки. В сознании вспыхнула сладко-заманчивая картина: Найли бьется в судорогах, глаза вылезли из орбит, а его пальцы с хрустом ломают ее нежное горло.
– Я тебя спрашиваю, – сахарным голоском пропела дэйлор, – ты оглох?
Это очаровательное создание находило особенное удовольствие в подобных издевках; как никто другой, она умела ворочать нож в незаживающей ране. Ильверс молчал. Да и что он мог сказать? То, что никогда не будет гнуть спину перед собственной сводной сестрой?..
Найли исторгла из себя вздох, полный сожаления, затем поднесла к губам золотой свисток и трижды резко дунула в него. Ильверс моргнул и бросил взгляд на мать: та по-прежнему валялась, распростершись на земле, дрожа всем телом. Громко топая, прибежала четверка надсмотрщиков.
– Этот раб, – сказала Найли, указывая тонким пальчиком на Ильверса, – это ничтожество не желает кланяться своей госпоже. Всыпьте ему как следует, чтобы в следующий раз неповадно было.
И снова он не мог лежать на спине. И тощенький лучик света просачивался сквозь щель между досками, выхватывая из полутьмы хижины грязную ножку стола и край миски с водой. Ильверс как-то спросил у матери – зачем в их лачуге нужен стол, когда у прочих его прекрасно заменяет брошенная на пол циновка, но женщина, улыбнувшись одним уголком рта, принялась вспоминать о своей жизни в замке, и о том, что высокорожденные всегда едят со стола, а не с пола. Тогда Ильверс только хмыкнул, и кособокий, хромой на четыре ноги стол все-таки остался жить в хижине…
– Дурачок ты мой, дурачок, – бормотала мать, – зачем тебе это? Почему не хочешь смириться?
Но он только скрежетал зубами и отплывал в темное море беспамятства. А там, в бушующем водовороте, где не было ни земли, ни неба – а только мешанина чернильных и серых пятен, его находила благословенная Память Предков, то единое, что принадлежало всему народу дэйлор, храня знания тех, кто когда-либо жил на этом свете. И он вспоминал то, чего никогда не делал; воображал, как собирает в тугой ком Силу, плещущуюся повсюду, и бросает огненный смерч прямехонько в грудь Найли. А потом испытывал темное, неправильное удовольствие от того, как она мучительно умирала в сердце пламенеющего кокона.
– Не умеешь, да и не хочешь спину гнуть, – говорила мать, – вот и зря. И нечего зубами скрипеть. Найли – госпожа, а ты – раб. Ничего с этим не сделаешь… Поклонился бы ей, попросился бы прислуживать в замок. Я же вижу, как тебе тяжело…
– Она мне не госпожа, – устало повторял Ильверс, – а я ей не раб. Я такой же, как она. Почему, почему мы здесь, матушка? Что мешало тебе остаться в замке?!!
– Я ничего не могла поделать, – только вздыхала дэйлор, дрожащей рукой приглаживая пегие, спутанные пряди своих еще недавно черных волос, – ничего… Но ты еще можешь что-то изменить, почему же ты не хочешь?..
Позже боль отступила, заползла, как змея в нору. Ильверс наконец смог выйти из хижины, но на это ушли