Боба нет. Мег РозоффЧитать онлайн книгу.
все ему ненавистно. Несправедливо.
Экк, склонив голову набок, нежно облизывает ухо Боба длинным липким языком. Таков его личный способ выражения сочувствия, и способ весьма неэффективный.
6
В начале Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: «Да будет свет». И стал свет.
Вот только был он не очень хорош. Боб сотворил фейерверки, бенгальские огни и неоновые трубки, которые оплели земной шар, точно причудливые спутанные радуги. Он баловался мерцавшими светляками и малопонятными тварями, головы которых светились, отбрасывая длинные, перекрывающиеся тени. Имелись также свечи в милю высотой и горы китайских фонариков. В течение часа или около того Земля освещалась огромными хрустальными паникадилами.
Боб считал свои творения весьма клевыми.
Они и были весьма клевыми, да только никчемными.
Поэтому Боб попробовал использовать светящуюся атмосферу (которая оказалась токсичной), затем поместил в центр планеты источник слепящего света, но тот давал слишком много тепла и выжег все дочерна. И наконец, когда он свернулся в уголку пустого ничто, утомленный, точно дитя, бестолковостью своих усилий, мистер Б воспользовался этим, чтобы навести некоторый порядок, создав внешнее светило, гравитацию, примерно равное чередование света и тьмы, которые стали Днем и Ночью. Такие, в общем, дела. И был вечер, и было утро: день один. Ничего экстравагантного, зато работает.
Все это было проделано, пока Боб спал. Когда же он проснулся, свет больше на повестке дня не стоял, да, собственно говоря, Боб о нем и забыл. Он переключился на воды и небеса, на сушу и огромные океаны. Мистер Б ничего подобного никогда не видел, но лишь пожал плечами. Почему бы и нет? Может быть, у малыша имеется некий план.
И сказал Боб: «Да произрастит земля траву и дерево плодовитое», и она произрастила, и мистер Б должен был признать, что многие из плодов затейливы и вкусны – за одним-двумя исключениями: гранатами, обладавшими формой, но не функциональностью, и лимонами, от которых губы его сморщились, точно утячья гузка, заставив Боба выть от смеха, пока он не свалился в океаны, из которых долго выбирался, отплевываясь.
И обозрел Боб все, что успел пока сотворить, и увидел, что это хорошо. И сказал он: «Да произведет вода в обилии тварей рыбоподобных и птицеподобных тоже». И – ну надо же! – взялся за этих тварей весьма основательно. Одним он дал спинные хребты, другим причудливую раскраску; затем стал добавлять перья и чешую, а временами и перья, и чешую; безжалостные острые зубы и пронзительные глаза одним и умильные мордочки при бритвенно острых когтях другим. На некоторых из птиц было приятно смотреть – грациозные длинные шеи, цветистое оперение, зато другие получили большие до идиотизма лапы и крылья, которые только мешали летать.
Поскольку пищу для плотоядных зверей он сотворить не потрудился, те почти сразу принялись поедать друг друга, что и встревожило мистера Б, да еще и оказалось не следствием временной забывчивости Боба, но предрасположением, чреватым кой-чем намного, намного худшим.
Мистер Б начал предполагать,