Кровь и золото. Энн РайсЧитать онлайн книгу.
делать? Убить его теперь же? Уничтожить это бесполезное существо, пригодное лишь на роль учебного пособия, наглядно демонстрирующего, как вернуть к жизни расчлененного вампира? Завершить дело, начатое пьяными солдатами?
Но я промолчал и, конечно, ничего не сделал.
Сердце мое превратилось в ледяную глыбу.
Авикус неодобрительно покачал головой, показывая, что крайне разочарован и расстроен.
– Благодарю тебя, Мариус, – печально и устало сказал он, провожая меня к воротам. – Что было бы, откажись ты мне помочь? Я в неоплатном долгу перед тобой.
– Никакой Великой Матери нет, – ответил я. – А теперь прощай.
Мчась по римским крышам к собственному дому, я твердо решил рассказать им правду.
Глава 7
На следующую ночь я, к своему великому удивлению, обнаружил, что стены библиотеки чисто побелены. Я и забыл, что велел слугам освободить их от росписей, но, увидев горшки, полные свежих красок всевозможных оттенков, вспомнил свои указания.
На самом деле я только и думал что о Маэле и Авикусе и, должен признаться, был заинтригован удивительным сочетанием цивилизованных манер и скромного достоинства, в полной мере проявившимся в Авикусе, но совершенно не свойственным Маэлу.
Маэл навсегда останется для меня варваром, безграмотным, неотесанным, но прежде всего – фанатиком, ибо не что иное, как его фанатичная вера в Бога Рощи, привела меня к гибели.
Справедливо рассудив, что единственный способ выбросить из головы обоих соплеменников – это расписать обновленные стены, я немедленно принялся за работу.
Я не обращал внимания ни на гостей, которые, естественно, уже пировали, ни на тех, кто входил и выходил через открытые ворота или прогуливался по саду.
Видишь ли, к тому моменту я уже не испытывал острой необходимости в крови, и, хотя в этом отношении по-прежнему оставался хищником, частенько отправлялся на поиски жертвы лишь поздней ночью или ранним утром, а то не охотился вовсе.
Итак, я принялся за фреску. Не тратя времени на обдумывание сюжета и разметку, я начал неистово покрывать стену огромными сочными мазками, воссоздавая все тот же сад, который не давал мне покоя, и тех нимф и богинь, что были столь хорошо знакомы моему внутреннему взору.
При всем желании я не смог бы назвать по именам обитателей этого необыкновенного сада. Они могли быть созданы воображением Овидия, сойти со страниц Лукреция или слепого поэта Гомера. Мне было все равно. Я забывал обо всем, изображая воздетые руки и изящные шеи, овальные лица и развевающиеся на легком ветерке одеяния.
Одну стену я выделил под колонны и украсил их вьющимися лозами. Другую расписал стилизованными растительными орнаментами. А третью разделил на несколько небольших участков, намереваясь каждый из них посвятить определенному божеству.
Тем временем дом до отказа заполнился шумным народом, и некоторые из моих любимых пьянчуг постепенно добрались до библиотеки и застали меня за работой.
Мне хватило ума умерить свой пыл,