Наследство опального генерала. Лев АльтмаркЧитать онлайн книгу.
не только литераторы, но и журналисты остались без дел, поэтому… Книжки можно писать и в домашних условиях, находясь в свободном полёте, а вот на хлебушек насущный приходится зарабатывать каким-то другим, менее интеллектуальным трудом, и не исключено, что физическим. И это, увы, более необходимо сегодняшнему обществу, нежели создание нетленных литературных шедевров.
И как в воду глядел.
Сегодня у меня самая лучшая, наверное, профессия на свете – работаю в мебельной мастерской, строгаю деревяшки и собираю мебель по заказам израильских трудящихся. Богачи, конечно, покупают готовую мебель в фирменных магазинах, а человечек попроще идёт в такую, как наша, мебельную мастерскую.
Мне нравится резать и строгать душистое тёплое дерево, подгонять детали будущих шкафов и сервантов по размерам, покрывать лаком гладкие поверхности, когда на твоих глазах вдруг начинает проявляться и оживать, словно по волшебству, причудливая фактура древесины. И это мне, как несостоявшемуся инженеру человеческих душ, всегда интересно и загадочно.
Выдам даже такую крамольную мысль, что наши характеры – а о чём ещё рассуждать творцу нерождённых шедевров?! – очень напоминают эти древесные фактуры. Взять, например, дуб. Напрасно ассоциируют его с тяжеловесностью, твёрдостью и непреклонностью. Глубокие, тщательно прочерченные слои без резких поворотов и изгибов – чем вам не характер нордического и уверенного в себе человека? А бук? Нежные, не сразу различимые пласты, к которым необходимо тщательно присмотреться, чтобы понять их красоту и благородство. Карельская берёза – всегда напоминает нежное женское тело с его причудливыми полуокружностями и потрясающими по красоте изгибами. Можно бесконечно разглядывать загадочный и скрытый эротизм рисунков на поверхности из карельской берёзы… А ясень, орех, груша? С виду очень похожи друг на друга, а приглядишься – у каждого свой неповторимый характер, свои достоинства и причуды. Как у людей… Я даже не говорю о красном или розовом дереве с их яркой «индивидуальностью» и непохожестью. Но интересней всего мне почему-то разглядывать фактуру сосны. Да-да, самой простой и широко распространённой банальной сосны с её чётко вычерченными, словно скупым пером средневекового японского каллиграфа, разводами, подчинёнными каким-то своим тайным и непреложным законам, переходящими и завершающими друг друга… Характеры, честное слово, наши человеческие характеры, в чём-то неуловимо схожие и одновременно всегда разные…
Впрочем, совсем не о том я собирался рассказывать, хотя об этом сегодняшнем своём увлечении могу так же повествовать день и ночь. Кому-то это, может, покажется интересным, кому-то скучным, но с каждым днём я, наверное, всё-таки становлюсь старше и мудрей, потому что меня всё меньше занимает внешняя мишура и блёстки современной суетной жизни. Той жизни, которая всегда на поверхности. Меня больше тянет, как тех же любимых мной старых японских поэтов и графиков, созерцать потаённый ручеёк, цветок,