Украденное детство. Марина ЛинникЧитать онлайн книгу.
Визг стоит на всю деревню. Срамота! А ну, кончай кулаками махать. Ваша силушка в другом понадобится. Сейчас вот передали, что вражеские войска уже Севастополь бомбили. Смерть идет, а вы тут тумаками друг дружку награждаете да сквернословите. Стыдитесь! Там снаряды рвутся, да люди уже погибают, а тут… Тьфу на вас!
Народ не расходился до глубокой ночи. Все с нетерпением ждали Петра Фомича, который должен был привезти хоть какие-нибудь вести из города. Председатель вернулся под утро, осунувшийся и вмиг постаревший. По его виду сразу стало понятно, что ситуация намного хуже, чем они могли бы предположить.
Завидев мужчину, женщины мгновенно обступили его и затараторили:
– Ну что? Петр Фомич? Говори скорее! Когда война закончится? Истомилась душа от неизвестности!
– Да тише вы! – цыкнул председатель. – Чего разгалделись? Чего митинг устроили? Дома вас дети голодные ждут!
– Фомич, ну мочи нет ничего делать, неужто не понятно? – молвила баба Матрена. – Только и хватило сил коров подоить, чтоб не мучились кормилицы наши. Так что? Ну не томи, родненький! Скажи, что и как. Конец скоро ли?
Председатель сокрушенно покачал головой и тяжело вздохнул.
– Эх, бабоньки, бабоньки, – начал он. – Ежели было бы все так просто. Серьезный нам враг попался. Видать, долго готовился, не иначе. В городе подтвердили, что рано утром гитлеровские войска перешли границу в районе Бреста, а через полчаса началось масштабное наступление по всем фронтам – от Балтийского моря до Черного. Севастополь, Минск, Рига, Гродно, Киев, Каунас подверглись бомбардировкам, под Кронштадтом немцы сбросили магнитные мины на рассвете. И это всего в двадцати километрах от Ленинграда. Есть сведения, хотя их крайне мало, что противник продвинулся уже на двадцать пять километров в глубь нашей Родины. Может, брешут, а может, и нет. Не знаю. Связь с приграничными районами нарушена еще с утра, с нашими войсками – почти отсутствует. Из-за бомбардировок или диверсии, трудно сейчас сказать, но она бездействует. Много наших солдат попало в окружение, но продолжают сопротивление2. Поэтому…
Председатель замолчал.
– Что поэтому? Да не молчи ты, Петр Фомич. Чего тянешь? Иль что плохое не хочешь говорить? Скрыть, что ли, хочешь?
– А чего скрывать? – вмешался Петро. – Мобилизация, Фомич? Я прав?
– Да… я повестки привез. На сборы дали всего два дня, – вытаскивая из портфеля бумажки, ответил председатель. – Разбирайте!
– Значит, все так плохо? Вот уж не ведал я, что опять воевать придется, – крякнул дед Михаил, потуже затягивая ремень. – Ну, ничего. Тех гадов сломили, и этих одолеем.
– Да куда тебе, старый хрыч? Какая армия? – замахала на него руками баба Матрена. – Сиди уж дома. Тоже мне, воин!
– А ну молчать, перечница, – цыкнул на нее дед. – Где это видано, чтобы баба мужиком командовала.
– А вот придем домой, там и поговорим, – подбоченилась его жена.
– Тихо-тихо, – в знак внимания поднял руку председатель. – Мобилизации подлежат военнообязанные, лишь те, кто родился
Гитлеровское командование отвело на то, чтобы сломить сопротивление пограничников, 20 минут. 257 советских погранзастав держали оборону от нескольких часов до одних суток. Свыше одних суток – 20, более двух суток – 16, свыше трех суток – 20, более четырех и пяти суток – 43, от семи до девяти суток – 4, свыше одиннадцати суток – 51, свыше двенадцати суток – 55, свыше 15 суток – 51 застава. До двух месяцев сражалось 45 застав.