Босфор. Михаил МамаевЧитать онлайн книгу.
пиво красное и сладкое.
Залпом осушил стакан и попросил еще. Наташа принесла бутылку.
– Никогда больше не буду пить!
Позвонила Шермин. Продиктовала Наташе адрес кастинга и сказала, что Наташу отобрали на шоу.
– Нет ли чего для Никиты? – спросила Наташа.
– Нет.
– У меня теперь не будет работы, – сказал, когда Наташа повесила трубку.
– Почему?
Повалил Наташу рядом и крикнул, превозмогая головную боль:
– Потому что люблю тебя! А Дениза не люблю…
Я стал целовать Наташу в губы. Они пахли арбузом…
В августе в Стамбуле было под сорок. Стоило оторваться от кондиционера, как рубашка становилась влажной. А язык сухим. Хотелось купаться и спать одновременно. Тело казалось вареником.
Дождавшись субботы, собрались на море.
Хозяйка нашей квартиры Эсра с детьми жила на Буюкодаре – Большом острове. Мы ее ни разу не видели – ренту забирала Жале, мать. Хороший повод, наконец, познакомиться!
– Поеду с вами, – по телефону предупредила Жале.
Встречу назначили на причале у Галлатского моста.
На мосту была пробка.
Едва успели на корабль.
На палубе было прохладно. Мы летели на всех парусах вдоль азиатского берега, легко обгоняя запоздалые яхты, торопившиеся в открытое Мраморное море.
Большинство любителей морских прогулок покидает Босфор в пятницу. Ранним субботним утром они минуют Дарданеллы и оказываются в Средиземном море, где чистая вода и жирная рыба.
Ходили разносчики напитков и бубликов. Когда рассчитывались, держали поднос на голове. Я купил пару бубликов и стал кормить чаек. Чайкам было не впервой. Они отважно пикировали, вырывая из пальцев хлеб, и были похожи на девушку, с которой я встречался до Наташи…
Через сорок минут достигли Буюкодара.
Название острова соответствует действительности. Он самый большой из 9-ти Принцевых островов.
Прошли колониальное здание морского вокзала и оказались на площади, где выстроились конные экипажи.
– Здесь запрет на автомобили, – пояснила Жале. – Мы боремся за экологию…
В центре площади стоял памятник Адмиралу. На голове сидела чайка. Бронзовый человек с тоской смотрел на море. Он вызывал сочувствие и желание создать фонд в его честь.
Вокруг площади были рассыпаны мелкие лавочки. Торговали всем – от золота до дондурмы.[15]
У кафе сладко пахло пахлавой.
Вышла хозяйка.
Ей было лет тридцать пять. Но, улыбаясь, она сразу становилась старше. Так в конце рабочего дня улыбаются работники крематориев.
Мать и дочь обнялись.
Мы пожали руки.
– Как поживаете? – спросил я, избегая называть Эсру по имени и разглядывая ее руки. Они были розовые, словно только из кипятка.
– Сегодня много посетителей, – сказала Эсра. – Покупают десерт к обеду. Вечером, перед отходом последнего катера, здесь не будет свободного места.
– Никита и Наташа приехали
Мороженное (турецк.).