Никому не кабель. Яков СычиковЧитать онлайн книгу.
ко мне! Не хочет, сявка, бери щенка, пока маленький, бесплатно дают, и топи в прорубе, в унитазе, в условиях сугубо городского места жительства, из которого, при вашем-то здоровьице, несомненно целесообразно было бы переехать немедленно и неоспоримо, не задерживаясь ни на секундочку, прорвавшую кармашки и… в леса, господа, в леса! Милости просим! Там масла сивушные, ивушки, верблюжатинка свежая, не кроплённая ещё, под маринадом. Шишки-шишки всё и тропиночки. Густо. А так не за чем потому что никак а ещё и укушу.
Экспромт №5
Уж не знаю, как там насчёт искусства, но человек новый всегда радует глаз. Конечно, смотря по обстоятельствам: так ведь на улице где – в толчее – его и не приметишь сразу – совсем нового-то человека. А вот придёт такой к вам на работу, где сами-то вы, может, давным-давно сиднем сидите, – ну или носитесь сломя голову (этого я уж знать не знаю), а оно-то и видно сразу: совершенно новый человек – с иголочки весь – хоть на витрину ставь. И это ведь не оттого, что он…
На кухне бабушка с мамой что-то готовили – было душно там и вкусно пахло. Я приотворил дверь в комнату сестры: та сидела тихо, как всегда, за столом – с виду за уроками, а сама тихонько плакала. Я догадался: чуть вздрагивали плечи, еле слышен был в тишине за закрытым окном звук капающих в тетрадку слёз. Она не заметила, и я ушёл, никому ничего не сказал, хоть что-то такое и подумалось мне.
Никому не кабель
Теперь я очень аккуратно подхожу к телефону: беру трубку двумя пальцами и прежде чем сказать шёпотом: «Алло!» – я прислушиваюсь, принюхиваюсь, и, если вдруг почую что неладное – сразу бросаю трубку откуда взял.
Вот называют меня пошляком и грубияном, а сами весь день молчат да губки дуют, а вечером придут домой да под подушку свою как наговорят разом – очередью пулемётной – весь матюгальный свой запас: и бля, и хуй, и всё оттуда исходящее. Пошляки!
Серым утром дедушка у метро остановился, топнул сапожком и закричал:
– А что это мне всё «Путин» говорите?! Путин?! Какой нахуй Путин, а?! Я сам себе Путин! Да! И Медведев я. Так, нах… кхе… кхе… кхе… Вот, сволота! Ох, я вам дам Путина, все власть чуете, носом в дерьмо вас ткнуть! Всё пропукали, скоты! Тьфу!
Развернулся дедушка и собрался было идти, наговорившись всласть. Дядя милиционер запрыгал по ступенькам – задержать нарушителя, – соскочила туфля со ступеньки на плевке, – полетел дядька вниз солнышком, – спрыгнула фуражка с молодой головы, – нежно обритые с синевой щёки окрасились свежим багрянцем, – помутнели глаза. Дедушка ушёл.
Молодая офисная блядь осталась без мужа в тридцать лет, побежала помогать подниматься, розовым платочком вытирала кровь и – грязь с души ментовской. Так и познакомились, так и поженились.
Дед шёл, шёл, на асфальт ранняя пташка упала мёртвой – это был погибший воробушек: он без головы упал. Дед наступил на него и не заметил, как по асфальту размазал тяжёлым сапогом крохотное хрусткое тельце воробья.
– Товарищи! Я призываю! – кричал какой-то сумасшедший