Адвокат революции. Никита ФилатовЧитать онлайн книгу.
верхних камер по периметру тянулись галереи для круглосуточного надзора. Однако мест для узников здесь периодически не хватало, и часть из них стали размещать в переоборудованных помещениях гарнизонной казармы, которые именовались «нумерами». При этом камеры старинного «секретного дома», ставшего теперь Старой тюрьмой, использовались как карцер – и сюда же переводили из Новой тюрьмы заключенных, лишившихся рассудка. Здесь также проводили свои последние дни особо опасные государственные преступники, приговоренные к смертной казни.
– Портфельчик не изволите открыть?
– Да, конечно. Пожалуйста.
Защита обвиняемых по уголовным делам никогда не считалась в Российской империи занятием прибыльным или престижным. Взять хотя бы необходимые посещения арестантов: за последние годы присяжный поверенный Жданов столько раз побывал с этой целью в «казенных домах», что суровые правила, заведенные здесь, уже начали для него превращаться в привычку и почти не вызывали более внутреннего протеста против нарушения личных прав.
– Ничего недозволенного?
– Вот, пожалуйста, немецкое перо, чернила, бумаги по делу…
– Это что? – тюремный служащий наметанным взглядом выделил из содержимого адвокатского портфеля небольшой плотный сверток.
– Это курительный табак, совсем немного… конфеты… он любит, знаете ли…
– Не положено.
– Но, быть может, в порядке исключения… – Ни малейшей надежды на то, что из уговоров получится толк, у Владимира Анатольевича не было.
– Не положено! – повторил неумолимый сотрудник тюремного ведомства, однако вслед за этим указал на подоконник:
– Оставьте здесь. Я доложу по команде. Чем черт не шутит, могут потом разрешить…
– Спасибо. Я готов. – Сердясь на самого себя и одновременно испытывая какое-то неясное смущение, Владимир Анатольевич щелкнул замками портфеля.
– Тогда пойдемте, милостивый государь. – тюремщик встал и отстегнул от пояса тяжелую звонкую связку ключей. – Нет, не туда – вот в эту дверь, по лестнице. Да подождите вы, сейчас открою!
…Одиночная камера, в которой содержался приговоренный к повешению за террор социалист-революционер Каляев, имела одну сажень[5] в ширину и две сажени в длину. На удивление чистые белые стены с темной широкой полосой внизу подпирали белый же потолок. На значительной высоте находилось окно, замазанное темной краской и зарешеченное изнутри дюймовыми железными полосами. Возле окна стоял зеленый столик крохотных размеров с принадлежностями для письма, при нем того же цвета табурет и стул. У стены – обыкновенная деревянная лежанка с тощим матрацем, покрытым серым больничным одеялом, а в углу, возле двери, – классическая параша. Солнце, кажется, никогда не заглядывало сюда, и все в камере было насквозь и навечно пропитано сыростью.
– Приветствую, иван!
– Владимир!
Приблизительно три шага.