Между. Альвдис Н. РутиэнЧитать онлайн книгу.
пожал плечами Колл. – Ты ведь уже всё решил, так?
– Так.
Кромка судьбы: Марх
Слушай меня, Колл сын Коллфевра, эрл-свинопас. И исполни каждое мое слово.
Я не отправлю мальчика прямиком к Гвидиону. Но я и не глупец, отказывающийся от надежды.
Вы уйдете с ним из Тинтагела сегодня. Бродяга-бард ведь нигде не задерживается, так? А ты – его слуга.
Вы уйдете и отправитесь в Лундейн. Что? А, так стали теперь называть Каэр-Ллуд.
В дороге будете кормиться песнями. В смысле – наградами за песни.
И чтобы никакого мне чародейства и троп Аннуина! Ты – человек. Он – тоже человек, только музыке у сидхи учился.
Вот что он добудет на двоих своими песнями – то у вас и будет.
Если мальчик хорошо умеет притворяться – вы спокойно доберетесь до Лундейна. Если всё будет правильно, то его слава обгонит вас.
В Лундейне он, думаю, напоет себе и на коней, и на колесницу… Или безо всякой колесницы, верхами отправитесь в Кимру. Ваше дело.
И тогда к Гвидиону прибудет не неизвестно откуда взявшийся щенок, а бард, прославленный на весь Прайден.
Ну а если он сболтнет по дороге лишнего, если раскроет себя – ты знаешь, что делать: тропами Аннуина и прямиком сюда. Ты жизнью отвечаешь мне за него, Колл.
Что? Нет, не твоей жизнью.
Моей.
…Дворец Гвидиона был обычным валлийским ллисом – Друсту после Каэр-Лундейна он показался оградой для скота. Впрочем, скот этот был двуногим. А Гвидион – пастухом. Умным, хитрым и донельзя опасным. Это Друст ощутил сразу же, едва вошел под колонны внешнего зала, над которыми наспех соорудили подобие крыши.
В сознании юноши молнией пронеслось последнее наставление дяди: «Думай то, что говоришь!» Бард принял чашу, осушил одним духом – и…
…актеры, которые будут жить спустя полторы тысячи лет, назовут это – «вошел в образ». Слился с личиной – так, что стал думать как тот, кем изображал себя. Слова были искренни.
Ни капли лжи.
Перед Гвидионом стоял юнец, на щеках которого пробивался первый пух. Но несмотря на молодость, щенок стал уже знаменитым бардом. И оказывается, он приложил столь много сил в освоении ремесла певца лишь ради одного: ради того, чтобы петь здесь. В Гвинедде. Ради того, чтобы снискать похвалу своего кумира.
Гвидион самодовольно усмехнулся, уловив эти чувства юного певца. А пел мальчишка и впрямь хорошо. Даже Талиесин, великий знаток сего ремесла, одобрительно кивал.
Юный бард пел до самого рассвета – о Ху Кадарне, заставившем схлынуть воды потопа, о великом Бели, о том, как Рианнон принудили выйти за Манавидана, и как смешон был сын Ллира, когда его заставили тачать обувь и заниматься прочими людскими ремеслами… Друст не пел о подвигах самого Гвидиона, умело льстя ему другим – насмешкой над врагами.
– Ты достоин награды, юный бард, – милостиво кивнул Гвидион. – Выбери сам, что ты пожелаешь.
– Позволь мне и завтра петь для тебя! – порывисто воскликнул юноша.
Гвидион рассмеялся. То был смех гордости.
То был первый шаг к поражению.
Кромка