Брак по-американски. Тайари ДжонсЧитать онлайн книгу.
мама действительно была маленькой служанкой, и именно эта неизбежность заставила бабушку с дедушкой переехать.
Держи это в голове, ладно? Это важно.
Я раньше тебе об этом не рассказывала, но год назад у меня случился приступ. Не нервный срыв, только приступ. Я не стала тебе писать, потому что у тебя и так забот хватает. Пожалуйста, не злись на меня. Сейчас уже все хорошо.
В тот день мы с Андре шли по Пиплс-стрит – только закончили монтаж моей выставки в Доме Хэммондса[23]. Куклы были очень вычурные, практически барочные, метры дикого шелка и тюля. Мы измучились: двойные куклы должны были стоять на движущихся платформах, которые я тоже сделала сама. Андре мне помогал, но работы было так много, что, когда мы закончили, у меня уже все плыло перед глазами. Я была без сил – это важно.
Мы шли в мусульманское кафе на улице Абернати за рыбными сэндвичами. Я хотела есть – вот еще одна причина.
У перекрестка мы прошли мимо женщины, которая вела за руку маленького мальчика. Он был крохотный и очень милый. Я всегда обращаю внимание на детей его возраста – сложись все по-другому, у нас бы сейчас тоже был сын, его ровесник. Женщина выглядела молодо, лет, может быть, на двадцать, но было видно, что она старается быть хорошей мамой – это читалось в том, как она держала его руку и разговаривала с ним, пока они шли. Я запросто могу представить себя на ее месте, как я держу его маленькую ручку в своей, отвечаю на его бойкие вопросы. Когда они подошли к нам, он улыбнулся, обнажив маленькие прямые зубы, и меня тряхнуло. Я его узнала. Чей-то чужой голос у меня в голове произнес Маленький заключенный. Я зажала рот руками и повернулась к Андре – он явно растерялся. «Ты видел его? Это Рой?» – «Что?» Мне стыдно даже писать об этом. Но я попытаюсь объясниться. Дальше я только помню, как мои колени опустились на тротуар, а руки сжали пожарный гидрант, будто это толстый младенец.
Андре наклонился ко мне – со стороны, наверное, казалось, что у нас какая-то бытовая ссора. Он по очереди отлепил мои пальцы от гидранта. Кое-как мы дошли до того кафе. Андре позвонил Глории, а потом взял меня за плечи и сказал: «Это разрушает тебя. Остановись». Потом приехала Глория и вручила мне таблетку «успокоительных», которые найдутся в сумочке каждой матери. Короче говоря, я отоспалась, наваждение прошло, и на следующий день я уже была на открытии своей выставки в Доме Хэммондса. Не могу описать словами, но эта мысль просто точила меня изнутри, как червь.
И я обратила ее в куклу. Я сняла с твоей куклы песочник и сшила крошечную тюремную робу из вощеного хлопка. Надевать эту одежду на куклу было непросто, но казалось мне очень правильным. В детском песочнике она была просто игрушкой. В робе она стала искусством. С этой куклой я и выиграла конкурс. Мне ужасно жаль, что ты узнал об этом от своей мамы, а не от меня.
На сцене я отвечала на вопросы, но не упомянула тебя. Меня спросили об источниках вдохновения, и я рассказала, как моя мама оказалась маленькой служанкой, я говорила об Анджеле Дэвис
Музей афроамериканского изобразительного искусства.