О, этот вьюноша летучий!. Василий П. АксеновЧитать онлайн книгу.
говорил Брутень.
– Клянусь, Валериан, крен в 30 градусов при вираже не только возможен, но и необходим! – пылко доказывал Юрочка.
Песок под крылом «ньюпора» был изборожден пунктирами полета и формулами.
– Лида, Иван перехлестывает, – повернулся к девушке Брутень. – Лидия Дмитриевна, будьте судьей!
Юрочка тоже обратил лицо к девушке и застыл!
Она смотрела на него очень пристально, а мужественный авиатор заливался предательской краской.
– Во всяком случае, – проговорила Лидия, – я вижу, что месье Пирамида может не только покорять истеричных демимонденок, но и рассчитывать полеты.
– Докажи в небе! – вскричал Брутень, вскочил и хлопнул ладонью по фанерному боку аэроплана. – Вот тебе мой «Сопвич»! Самая надежная машина! В небо, Иван!
– Ай-я-яй, господа! – из-за хвостового оперения «Сопвича» выглянул со зловещим лукавством Отсебятников. – Газеты пишут о дуэли, а дуэли до сих пор нет. Ай-я-яй! Пора к барьеру, Ванечка! Пора сразиться, Валерьянчик!
– Тихоныч! – позвал Брутень своего механика. – Готовь машину! Теодор, будь другом, сообщи жюри. Вместо меня сегодня поднимется в воздух Иван Пирамида!
Ни жив, ни мертв стоял Юра Четверкин перед «Сопвичем», даже усы слегка съехали набок.
Машину плотным кольцом окружали любители, газетчики и фотографы со своими треногами.
Валериан Брутень знакомит своего нового друга Ивана Пирамиду с иностранными пилотами.
– Фон Лерхе, добрый мой приятель, родился на берегах Эльбы. Луи Каюзак ищет смерти, гонорары огромные. Ринго Джеггер ограбил поезд в Техасе, купил самолет, – представляет он респектабельного немца, меланхоличного француза с гитарой, американца в куртке из бизоньей кожи.
– Тацуо Хаара, – представляется самостоятельно маленький японец. – По-русски знацица Александр Сергеевич, – хихикает, – как Пускин.
Толпа пропустила уважаемого беллетриста Вышко-Вершковского.
– Философский вопрос, господа авиаторы. Почему вы летаете?
Немец, японец, француз и американец тут же что-то ответили на своих языках.
– Чем дальше от земли, тем меньше чувство рабства, – чохом перевел Брутень.
– Недурно, – усмехнулся беллетрист. – А вы что скажете, Пирамида?
– Я… я… я давно уже заменил в своем лексиконе… – залепетал синими губами Юра.
– Благодарю, – с еле заметной улыбкой поклонился Вышко-Вершковский. – Следовательно, по Фрейду, для вас полеты – это борьба с комплексом неполноценности?
– Что? – вздрогнул всем телом Юра. – Ага!
– Ура! – возопил хор поклонников.
…Длинные прекраснейшие пальцы Лидии обкручивали шею Ивана Пирамиды пушистым белым кашне, чтобы не замерз на высоте, переворачивали кепи козырьком назад, чтоб не сорвало головной убор встречным ветром.
– Я… вы… Лидия Дмитриевна… – отчаянно бормотал Юра. – Джек Лондон… деньги… любовь… страсть…
– Я помогаю вам как пилот пилоту, – сердито сказала девушка.
– Лидия…