Мир-за-кромкой. Евгения МулеваЧитать онлайн книгу.
величиной с половину книжки и коробок с сухой пастелью. Мелки быстро вырисовывают корзинку коричневую, круглую, из гибкой лозы. Проходит несколько странных минут. Наш случайный попутчик завершает работу и, подмигнув ослу, опускает руку прямо в бумажный лист. Пространство кривится, из маленького листочка появляется корзинка.
Стоит ли упоминать, кто вытащил эти чёртовы карты?
С возмущенным «Подтасовка!» и насмешливым плетёным лукошком удаляюсь в лес. Аурр тащится следом. «По грибы».
***
– Они тебе завидуют, – в лазарете пахнет травами и свежими булками. Послушник, дежуривший там, только сел завтракать. – Сынок «дамочки» из рыбацкой деревеньки, племянник егеря, четвёртый ребёнок старой прачки. Они в жизни не видели настоящего оружия, воротников из соболя и гранатовых перстней, – коротышка указывает на костяшки княжеских пальцев. Три фамильных перстня, всё как полагается: один с печатью Арестов, другой с тёмным сапфиром – хладный ум, и пылкое сердце в гранях рубина. Что ему не нравится? – Повернись ко мне. Да повернись ты! Не крути башкой. У тебя нос сломан, дай вправлю.
– Нет, – мальчик отворачивается, ему стыдно. Отец был прав: он слабак, а от слабаков должно избавляться. Пятеро скуднокровых заморышей отпинали его как собачонку.
– А на меня чего злишься? – какой же приставучий этот ученик лекаря, будто держат его тут за одно умение языком молоть.
– Замолкни. Твоё дело врачевать, а не нудеть.
– Так яи врачую. Руку дай, нет. Левую. Вот этой штукой дня три помажешь, и всё пройдёт, – коротышка протягивает ему баночку с зелёной жижей.
– Смердит оно знатно…
– Это, да. Что есть, то есть. Хочешь, научу готовить?
– Нет.
– Зря. Я ж сердечно, – коротышка уходит вглубь залы, – Знания лишними не бывают, а дружба тем более. Нет?Ну и Зют с тобой. Кость приложи.
– Какую кость? – изумляется мальчишка. Что за дикие методы врачевания?
– Из ребра барана, – совершенно серьёзно бросает коротышка, – У поваров из заморозки попроси. Если дадут, конечно. Я б не дал, – помощник лекаря замолкает. Так вот что за кость! Льда у них, что ли, не водится? – Хотя, нет. Дал бы! Ты тупой, а не злобный.
– Что? – злость вновь рокочет в горле.
– Они тебе завидовали, а ты их избил. Мальчишки, что досыта не ели, что в одних обносках по три лета хаживали, и в снег и в жар в драных ботинках, что ворованным яблокам всей душой радовались. И ты, слепой, холёный княжеский сынок с блестящими перстеньками и отцовской железкой в три коровы и пять скакунов ценой, избил их?
– А что мне стоило лечь на пузо и ждать, пока они всласть не напинаются?
– Если думаешь, что это правильно – да.
– Не думаю. Я поступил, как поступил, и если волхвы меня накажут, пусть так.
Коротышка улыбнулся и протянул вторую склянку.
– Просто не злись на них. Злоба смердит похуже моей мази.
–