Под жёлтым зонтом. Юлия ЛавряшинаЧитать онлайн книгу.
у нее получались истории о войне людей друг с другом. И войны эти были бессчетны…
Но в начале августа все вдруг оборвалось. Закончив роман, Арина прислушалась к себе и оцепенела перед полнейшей тишиной. Такое случалось с ней в самом начале, когда она писала короткие рассказы, перерывы между которыми порой составляли месяцы. Тогда Арине было двадцать, и она начинала паниковать только спустя недели.
«Я избаловалась, – решила она. – И устала. Мне просто нужна передышка».
Но убедить себя не удавалось. Легкость обернулась опустошением, от которого уже подташнивало. В голове тоже было пусто: Арина не умела размышлять в отрыве от листа бумаги. Только за письменным столом ей удавалось сосредоточиться и набраться от белого прямоугольника строгой сдержанности и чувства формы. Но пока садиться за работу было не с чем – зерно не то что не проклюнулось, но еще и брошено-то не было. Арина рвала рукава свитера, слонялась по неприбранной квартире и орала на забившуюся в угол собаку, не испытывая ни малейшего стыда перед ней. Правда, в моменты просветления она подзывала Цезаря, трепала его золотистые уши, приговаривая: «Досталось тебе, бедолага? Бешеная хозяйка у тебя…»
Но в следующий миг вновь наваливалось отвращение. Она гнала пса прочь и с омерзением стряхивала с колен шелковистые солнечные волоски. Ей опять не хотелось ни говорить, ни читать, ни пить, ни есть, ни даже видеть Кирилла. Впрочем, Арина никогда особенно и не рвалась его увидеть.
– Август, победитель… Священный и высокий, что же ты со мной делаешь? Черт бы тебя побрал… – бормотала она, с ненавистью вглядываясь в безразличную сырость.
Любимая плакучая береза, вознесшаяся под ее окном зеленым фонтаном, струи которого могли оледенеть, но не исчезнуть совсем, в эти дни вызывала в Арине уныние. В пору было взять топор и… Она так и сделала бы, если б ей не была противна сама мысль, о каком бы то ни было действии, не связанном с пером и бумагой.
Знакомый троекратный звонок не выводил из оцепенения. Внутри Арина оставалась такой же съежившейся от гадливости ко всему, что было снаружи. Но делала вид, будто все прошло, и она наслаждается отдыхом. В ответ Кирилл делал вид, будто верит.
Ее радовало, что он, наконец, усвоил: добиваться правды от человека, делом жизни которого является сочинительство, – занятие совершенно безнадежное. Потому никогда и не спрашивал, как она относится к нему. Называл ее «маленькая рысь», и Арина завидовала точности придуманного им прозвища. Она и впрямь чувствовала себя одинокой дикой кошкой, которая ощущает потребность в других существах лишь, когда просыпается голод. Не физический. Люди становились ей необходимы, если воображение утомлялось, и нужно было увидеть своего героя воочию.
Тогда Арина выбиралась из своего однокомнатного убежища и вливалась в мир, пытливо вглядываясь в лица. Стоило ей обнаружить того, чьи смутные черты рисовались ее фантазией, как она вцеплялась в него мертвой хваткой. Правда, продолжая держаться на расстоянии… По сути,