Последние капли радуги. Алек ЯнцЧитать онлайн книгу.
вошли в класс. Ещё в детстве Родион спрашивал у тетушек, почему поется именно «любимая наша страна» и не логичнее было бы петь «единственная наша страна» или просто «наша страна», ведь сравнивать её не с чем, но и тетя Оля, и тетя Нина просто погладили его по голове и велели никогда больше не задавать этот вопрос.
Слушая о том, как тщательно нужно проверять сообщества в Рунете на предмет запрещенной пропаганды, мальчик в очередной раз лениво размышлял, что родись он лет двадцать назад, вопросов у него наверняка было бы в разы больше.
У больницы после девяти уроков и подготовки к ИША он оказался ближе к ночи. В специальном автобусе Родион обычно ехал либо один, либо с другим, так же старательно прячущим взгляд посетителем. Родство с пациентом ФГК было не лучшей темой для начала знакомства. Не положено таким, как они, дружить.
«Все будет хорошо. Оно того стоит, – убеждал себя Родион, глядя, как перед автобусом медленно раздвигаются железные ворота, – Батюшка сказал, что обман на благо государства не есть обман. Я помогаю стране. И папе, заодно».
На самом деле, в необходимости такого шага мальчик убедил себя еще в воскресенье, на службе, но чем ближе был злополучный разговор, тем меньше ему верилось в собственные убеждения. Он собирался разрушить единственное, что осталось отцу в этом проклятом месте – надежду, и никакие аргументы про «благо и веру в лучшее» не могли унять это горькое чувство вины.
–…и если нас заставят расстаться, я сменю имя и снова приду за тобой, – с болью пела Иоланта, перебирая струны, и мальчик с сожалением вытащил наушники, спускаясь по автобусным ступеням. Он так и не узнал, почему она не была на выступлении в «Синем Крокодиле», но радовался, что так случилось.
Знакомый охранник кивнул Родиону, и тот кивнул ему в ответ. За столько лет его запомнили почти все сотрудники больницы, а стойкий медицинский запах лекарств и железа стал почти родным, вместе с длинными коридорами и запертыми дверьми. Родион точно знал, сколько нужно стоять у каждой, чтобы его впустили, и что именно скажут на посту охраны. Он помнил эти стены, когда они ещё были не этого мерзкого желтого цвета, а другого, светло-фиолетового, не такого болезненно-давящего, как нынешний. Тогда Родиона впервые привезли сюда на встречу с отцом, объяснив, что тот должен выпросить у папы настоящую фамилию и, желательно, описание некого человека.
Зачем? Почему? Когда они отпустят папу? Неприятный дядечка в костюме объяснил ему столько, сколько мог бы понять на тот момент ребенок девяти лет. Так нужно. Не отпустят, особенно, если мальчик не будет с ними сотрудничать.
За пять лет ответы на эти вопросы мало изменились, а дело не продвинулось ни на шаг.
Но почему-то Родиону казалось, что теперь изменится всё.
У входа в комнату встреч его ждала агент Морозова, с привычной равнодушной миной на лице.
– Здравствуй, Родион. Ты готов?
– Да, – оба знали, что он лжет, но оба сделали вид, что не слышали дрогнувшего голоса.
– Мы сделали так, чтобы он узнал об арестах в том клубе. Тебе нужно только убедить