Застава на окраине Империи. Командория 54. Марцин ГузекЧитать онлайн книгу.
как влезли мы в войну с соседним властителем, то все говорили, что Империя нам подмогу пришлет. Вот только через год мой князь уж погиб, а легат этот прям на следующий день предложил имперскую помощь нашему врагу. Вот и вся эта сраная Империя.
– А к нам, на Север, даже чиновники не добираются.
– В Вольных Городах Запада все считают себя гражданами Империи, а владыки городов даже платят каждый год налог двору в Драконьем Логове, – признал Эдвин. – Но когда сам Император приказывает поднять этот налог, то все дружно его игнорируют. Вот и все, что осталось от былой мощи. Но тем не менее, хотел бы обратить ваше внимание на то, что все мы, сидящие здесь, говорим на одном языке. Может, акценты наши крайне отличаются, и, признаюсь, я сам до сих пор с трудом понимаю до половины слов, что исходят из уст нашего северного товарища, – но это все еще один и тот же язык. Язык Империи, на котором написаны книги, декреты и торговые договоры. Язык святых книг Господа, молитв и проповедей. Язык купцов и бардов, что колесят по свету. Язык, на котором поют старинные песни и рассказывают легенды. Наконец, язык, который использовали люди, что построили те великолепные сооружения, руины которых так часто мы видим вокруг. Мало того! Везде, где пришлось мне побывать, в ходу были монеты, отчеканенные по образцу древних имперских монет. Все мы, тут сидящие, в детстве слышали одну и ту же легенду – о том, как первый Император победил дракона и заложил Драконье Логово. И до Чумы это считалось началом истории, первым годом новой эры. И, что самое главное, все мы чувствуем разницу между нами и теми дикарями, что живут там, на Востоке, за Великой Чащей и Великими Горами. Потому что они не говорят на этом языке, не знают этой легенды, и никогда, даже на минуту, не были частью Империи.
Бард торжествующе улыбнулся, видя согласие на лицах товарищей.
– Так вот, мы можем жаловаться на Империю и ругать ее, но все равно до сих пор мы чувствуем себя ее частью, – завершил он.
– Ну, так или иначе, нет ничего страшней, чем Легион, – сказала Матильда. – Было б у этого Императора их побольше, так, может, и до сих пор были б мы его подданными не по названию, а в самом деле.
– А Жнецы? – спросил после паузы Ульгар. – Они ведь еще страшнее.
Люциус слышал истории об этих воинах: Братство Палачей, боевая ветвь Ордена, объединяющая самых лучших, самых убийственных бойцов.
– Ни одного не видела, – нехотя признала Матильда.
– Понятно, что нет. Только один из сотни Серых Плащей получает серебряный перстень с черепом, – подтвердил Эдвин с усмешкой.
– Ну, строго говоря, скорей, один из десяти, – вмешался Монах, не заметивший сарказма в реплике товарища. – Хотя, принимая во внимание численность Стражи, это и так довольно мало…
– Я один раз видел Жнеца, – вмешался Ульгар. – Он пришел в нашу деревушку, когда я был еще маленький. Выглядел он как оборванный старик, но как только блеснул перстнем, так все вокруг него и забегали. Да что там забегали, на брюхе поползли. Пробовали изображать достоинство, но видно было, как все