Осколки памяти. Наталья ЕфремоваЧитать онлайн книгу.
на Ника, стараясь, чтобы никто этого не заметил, пусть и не находя в себе смелости подойти и заговорить с ним под каким-нибудь предлогом, то теперь это превратилось для нее в изматывающую пытку. И избавиться от мыслей о нем Кристина уже больше не могла: Ник стал для нее самым настоящим наваждением наяву и во сне.
Он не перестал сниться ей, напротив, его образ являлся ей почти каждую ночь. И если бы эти сны были романтическими, с зефирно-розовыми облаками, валентинками, поцелуями и прочей подобной ерундой, которую, должно быть, видит во сне каждая влюбленная девчонка, наверное, Кристина отдыхала бы от своих дневных мучений хотя бы по ночам, и ей все-таки было бы легче.
Теоретически.
Увы, на практике проверить свою теорию о терапии обманчиво сладкими сновидениями она не могла по одной простой непробиваемой причине: ее сны о Нике больше не были радостными. Все чаще она просыпалась в слезах, с усилием вырываясь из очередного липкого и рваного кошмара, где непременно присутствовала она сама и Ник – холодный, мрачный, жестокий. Он ни разу не сказал ей ни слова, и единственно в этом сны ее были похожи на реальность. Как всегда, краем сознания она понимала, что это всего лишь сон, но не находила в себе силы ухватиться за этот тонкий край, подтянуться и выбраться на свободу реальности.
Измученная, Кристина засыпала далеко за полночь, а по утрам титаническим усилием воли заставляла себя встать с постели, мокрой от слез, по стенке плелась в душ, делала вид, что завтракает, и ехала в школу. А там, если и встречала Ника, то чувствовала только новые приступы боли.
Теперь этот человек казался ей таким далеким, таким призрачным, словно его и не было вовсе, словно она сама выдумала его, сидя у себя в комнате на подоконнике. И лишь воспоминания о кратком прикосновении его теплой ладони, когда он помог ей встать при их первой (и, скорее всего, последней) встрече наедине, возвращали ее к жизни и свидетельствовали о том, что Ник Вуд все-таки существовал на самом деле и она не сошла с ума.
На фоне ее душевных переживаний обострилось и общее неприятие Хиллвуда. Ее невыносимо угнетал этот город, ненавистны были люди. Даже с Мирандой она теперь общалась только в школе, предпочитая проводить свободное время дома и никуда не выходить за ворота сада.
Периоды апатии изредка сменялись краткими минутами какой-то болезненной надежды, потом приходил покой, но с каждым разом такие светлые промежутки становились все короче. Настроение ее могло резко поменяться несколько раз за один день, и от таких перепадов скоро устала она сама, не говоря уже о тех, кто ее окружал.
Миранда видела, что с Кристиной творится что-то неладное, но о причине такого ее состояния догадывалась и с расспросами не приставала. Только однажды, когда они сидели вдвоем на скамейке в спортзале и наблюдали, как парни играют в баскетбол, Миранда проследила затравленный взгляд подруги, который следовал за Вудом из одного конца зала в другой, и неуверенно спросила:
– Крис, может, не стоит так мучиться? Чего ты ждешь, а? Когда совсем с катушек слетишь? И так на тебя смотреть тошно.
– Тогда