Под солнцем и богом. Хаим КалинЧитать онлайн книгу.
развивающийся СССР, смело раздвинув границы СЭВ, ринулся на экономические просторы Африки и Азии. Двигали молодого, хоть и неповоротливого игрока отнюдь не одни геополитические интересы, а чистоган, прикрываемый ходульными лозунгами: «братская помощь», «преодоление вековой отсталости». За считанные годы карта мира запестрела промышленными начинаниями, реализуемыми СССР в развивающихся странах. Как итог, от «братской помощи» в Москву потекли миллиардные номиналы, множившие, наряду с выручкой от «трубы» и «пилы», валютный бюджет империи, казавшейся на тот момент нерушимой.
«Раз Советы, работая на подряде, отхватили у Запада целый сектор мирового экономического пространства, что им мешает перейти к капиталовложениям в частные, неправительственные проекты?» – в какой-то момент своих розысков сформулировал смелую гипотезу Шабтай.
Находясь с этим монстром в некоей щекотливой связи, пусть поддерживаемой нерегулярно, а порой лишь Богу известно зачем, Шабтай отважился на контакт. Хватило и двух машинописных листов, чтобы обрисовать идею, приправив ее убедительными цифрами и трескучими штампами в духе «экономика должна быть экономной», как-то сохранившимися в его замутненной корыстью голове.
Адресовав свою реляцию ведомству, где числился за штатом (пескарь, но, глядишь, и в стерлядь сподобится), Шабтай опцию русских «подъемных» задвинул в дальний ящик прогнозов. Душою был сух и прожектерством не отличался. Да и парнем слыл основательным: действуя путем исключения, вернулся к отправлению ритуала «любит – не любит».
Когда из Москвы на перекладных прискакал ответ «Представьте бизнес-план», Шабтай чуть было не снесся с Институтом эталона времени, в страхе, что проспал миллениум, а то и два. Физиономией смахивал на не опохмелившегося инструктора райкома КПСС, столкнувшегося лоб лоб с Ричардом Никсоном в поселке Верхние Напоруки (Магаданской) – хоть до, а хоть и после пресловутого импичмента.
Переданная же чуть позже директива – прибыть в Восточный Берлин для консультаций – его и вовсе добила. Не вырисовывалось хоть плачь: почему местом контакта выбрана ГДР, страна, где любой израильтянин персона нон грата, а не, скажем, сонная Женева, куда мог попасть совершенно легально? Но в азарте схватки за свое детище, спасенное всемогущим дядей за секунду до сдачи на склад добротных, но нереализованных идей, все сомнения отмел в сторону. Настолько, в его глазах, был высок авторитет «дяди» в начинаниях, которые тот брал в разработку.
Когда же Шабтай услышал от «того» «Другой нужен (план) …без Совмина», изначальные сомнения и необъяснимый «отстой» в гедеэровском КПЗ (разве что напомнить «кто есть кто»), соединившись воедино, толкнули его в клоповник недобрых предчувствий, неотступно множившихся…
Проговорив всю ночь об экономических деталях проекта, так и не представившийся «тот» вернул Шабтая к исходной точке его блиц-визита – в навеки врезавшийся в память КПП.
– В успехе уверен? –