Смерть поэта. Сергей СаканскийЧитать онлайн книгу.
тот ужас, который пережил перед смертью отец, но как заставить его пережить то, что Хин пережил сам, оставшись один во враждебном мире, лишившись любви и заботы единственного родного человека на земле?
Порой поздно вечером, когда никто не мог его видеть, Хин ходил на берег, швырял камни в ненавистное море, и плевал в море, и плакал. Оттуда было хорошо видно лачугу Лонгрена и свет в его окне, и даже видна была тень Лонгрена, склонявшегося над столом, когда он мастерил свои деревянные корабли, а в углу, вероятно, также в самодельной деревянной кроватке, мирно спало его отродье, и ничто не нарушало этой идиллии.
Море, убившее отца, и Лонгрен, убивший отца – пейзаж ненависти, который надо было иметь перед глазами, чтобы решиться на то, на что должен был решиться Хин Меннерс, последний из рода Меннерсов, обнищавшего рода немецких рыцарей, вся честь и былое великолепие которого сконцентрировались теперь здесь, в изгнанье, в этой Богом забытой стране, в образе маленького Хина, деревенского лавочника… Жестокая и ясная логика древних традиций – неизбежных традиций кровной мести и кровной вражды – подсказывала единственно возможный путь:
– Ты отнял у меня моего отца, я же отниму у тебя – твою дочь!
Это случилось с ним на шестнадцатом году жизни, и определило всю его дальнейшую жизнь.
Хин шел лесной дорогой в Лисс. Было раннее летнее утро, когда слепни и оводы еще не вылетели на свою звонкую охоту за кровью: чаща была полна солнечным ливнем, цветами и тишиной, Хин шел пустой, обремененный лишь небольшим кожаным кошельком – обратно он намеревался вернуться с двумя подводами товара… И вдруг у ручья, пересекавшего дорогу, он издали увидел розовый, в крупную зеленую полоску сарафан, и с отвращением узнал дочь Лонгрена, или отродье, как он про себя ее называл.
Сердце Хина отчаянно забилось, на лбу выступил холодный пот.
– Теперь или никогда! – сказал он себе.
Хин выхватил финку, сделал несколько выпадов, ногтем проверил остроту лезвия и опустил готовое оружие в кожаные ножны за голенищем сапога. Маленькая Ассоль как раз склонилась над ручьем, запуская на воду дурацкое белое суденышко с красными парусами, одно из тех, которые Лонгрен довольно грубо вырезал из дерева для денег, с тяжелой торбой гоняя девочку в город – сдавать изделия в дешевую игрушечную лавку. Он был верен себе, этот Лонгрен: портовый Лисс, полный мореманов со всех краев земли, сутенеров с сучками, воров, шулеров и прочей неизбежной для морского города швали, был опасен, очень опасен для подрастающей девочки… Хин замер за кустами в трех шагах от ручья, пораженный внезапной мыслью… Так ли любит Лонгрен свою дочь, как это кажется с первого взгляда? Может быть, дочь для него – всего лишь обуза, лишний прожорливый рот, и удар финского ножа, так тонко рассчитанный, уйдет впустую?
– Есть только один способ проверить это, – сказал себе Хин и снова вытащил финку на свет, блеснувшую, словно рыбка на крючке.
В этот момент девочка вскрикнула,