Счастливый Петербург. Точные адреса прекрасных мгновений. Роман ВсеволодовЧитать онлайн книгу.
мне нравится, но я сомневаюсь, чтобы мог когда-нибудь привыкнуть к ней: я слишком прирос корнями к Петербургу и, как он в последнее время ни был мне противен, все-таки он мой родной город…» – писал Чайковский.
Молодого композитора пригласили на почетную должность преподавателя Московской консерватории. Никто тогда еще не видел в юном Петре будущего музыкального гения, такое важное назначение объясняли личным обаянием юноши. В Москве было утвердиться непросто, и молодого композитора невыносимо тяготили многочисленные расспросы родни и знакомых. Приходилось многое недоговаривать, юлить и даже оправдываться. Было неловко, неуютно оттого, что он не успел еще многого добиться. Поэтому он так избегал встреч со старыми знакомыми, былыми друзьями, даже ближайшими родственниками. Вечно они спросят о чем-нибудь самом больном, неприятном.
Впоследствии, уже добившись признания, он все равно опасался визитов в Петербург и вопросов о собственной супруге. Однажды брат, встречавший его на петербургском вокзале, был напуган тем, как выглядит сошедший с поезда Петр. Этот приезд закончился для композитора тяжелейшим нервным припадком.
Можно было прятаться от жизненных неурядиц в мире возвышенных звуков, но расспросы родных заставляли думать о самом больном. Письмо бывшей ученицы Московской консерватории с объяснениями в любви закончилось (хоть и далеко не сразу) ее замужеством с Петром Ильичом Чайковским.
Во многом уступая родительскому желанию видеть сына женатым, Чайковский согласился на этот брак, откликнувшись на пылкие признания очарованной девушки. Однако о собственном опрометчивом решении композитор пожалел уже в день свадьбы.
«Как только церемония свершилась, – написал Чайковский в порыве откровенного признания, – как только я очутился наедине со своей женой, с сознанием, что теперь наша судьба жить неразлучно друг с другом, я вдруг почувствовал, что не только она не внушает мне даже простого дружеского чувства, но что она мне ненавистна в полнейшем значении этого слова. Мне показалось, что я или, по крайней мере, лучшая, даже единственно хорошая часть моего я – музыкальность, погибли безвозвратно».
Тяжелейшим испытанием был приезд в Петербург для официального знакомства законной супруги с родителями композитора.
«Когда вагон тронулся, я готов был закричать от душивших меня рыданий».
Но было время, когда Петербург не пугал тягостными разговорами, не страшил встречами с болтливыми знакомыми, а только очаровывал, пленял, утешал…
Вернувшись из заграничной поездки, молодой Чайковский воскликнул: «Как я был глубоко счастлив, вернувшись в Петербург! Признаюсь, я питаю большую слабость к российской столице. Что делать? Я слишком сжился с ней. Все, что дорого сердцу, – в Петербурге, и вне его жизнь для меня положительно невозможна».
Одним из самых любимых мест молодого композитора тогда был Невский проспект. Невский стал своего рода лекарством для Чайковского, целительным снадобьем от хандры, разочарований,