Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны. Марк СолонинЧитать онлайн книгу.
дивизии – начали передислокацию в приграничные с СССР районы лишь в самые последние дни перед началом наступления.
Так, например, пять танковых дивизий 1-й танковой группы были загружены в эшелоны в период с 6 по 16 июня и прибыли на станции разгрузки в южной Польше (Люблин – Сандомир – Жешув) лишь к 14–20 июня. Непосредственно в районы сосредоточения и развертывания три дивизии (13-я, 14-я и 11-я) вышли буквально в последние часы перед вторжением, а две другие дивизии (16 тд и 9 тд) вечером 21 июня еще находились на марше за 100–150 км от границы. Соответственно, советская войсковая разведка не могла выявить эти дивизии – просто потому, что еще за неделю до начала войны их в приграничной полосе не было.
С другой стороны, постоянное завышение данных о численности немецких войск у границ СССР по странной иронии судьбы как бы «компенсировало» все хитрости противника. В результате 31 мая 1941 г. Разведуправление Генштаба Красной Армии оценивало состав группировки вермахта в 94 пехотные, 1 кавалерийскую, 14 танковых и 13 моторизованных дивизий (кроме того, были «обнаружены» и несуществующие в реальности отдельные кавалерийские полки в количестве 25 штук). Фактически этих танковых и моторизованных дивизий 1 июня у границы еще не было, но к началу войны они появились, причем с некоторым «избытком» (реально в составе четырех танковых групп противник развернул 17 танковых и 13 моторизованных дивизий). Считается, что, узнав об этом, Сталин должен был потерять сон и аппетит, вырвать свои пышные усы и метаться, как загнанный зверь, по кремлевскому кабинету. Но ничего подобного Сталин не сделал. В ночь на 22 июня 1941 г. он спокойно спал.
Это у нас называется «Великая Тайна 22 июня». «Почему Сталин, которому разведка доложила о концентрации такой огромной вражеской армии у границ СССР, не…». Дальше, после этого «не», шли разные слова. Слова эти зависели и от текущей политической моды, и от уровня некомпетентности писателя-говорителя. Обычно звучало что-нибудь вроде: «не послушался Жукова», «не разрешил привести войска в боевую готовность», «не двинул войска к границе»… На предельном уровне некомпетентности, достигнутом израильским товарищем Г. Городецким, Сталин, оказывается, «гнал прочь любую мысль о войне».
Правильный ответ начинается с правильно сформулированного вопроса. Этому меня научили в славном Куйбышевском авиационном институте – за что, пользуясь моментом, я хочу еще раз поблагодарить наших преподавателей. Выражаться столь же афористично я пока не научился, поэтому сформулирую свою мысль довольно длинной фразой: нежелание задавать правильный вопрос часто свидетельствует о нежелании (или боязни) услышать правильный ответ.
Нам с вами, уважаемый читатель, бояться нечего, поэтому попытаемся начать с главного – с возможно более точных вопросов. Так чего же все-таки не сделал Сталин? Чему (или кому) он не поверил? Что такое «боевая готовность»? Куда и какие войска надо было «двинуть»? И почему Сталин не должен был спокойно спать в ночь с 21 на 22 июня?
Начнем с