Правда о допетровской Руси. «Золотой век» Русского государства. Андрей БуровскийЧитать онлайн книгу.
и монастырские слуги и служки. Слуги, которые служили по управлению церковными делами, получали земельные участки, иногда очень обширные, и тогда становились чем-то вроде помещиков, только у церкви, а не у государства.
Но это был очень неопределенный класс людей, включавший лиц крайне различного положения; церковные служки были скорее холопами, принадлежавшими церкви, а не частным лицам. Конечно же, ни земель, ни зависимых людей они не имели.
4. «Церковники».
Это дети духовенства, ждавшие или не сумевшие найти себе места, кое-как кормившиеся около своих родителей или родственников; или это вполне взрослые безместные попы. Эти люди были лично свободными, но, выражаясь мягко, небогатыми. Обычно они или старались заняться какой-то торговлей и ремеслом (тогда они по своему положению сближались с посадскими людьми), или поступали в услужение и тогда становились похожи скорее на холопов.
Вот существование этой многолюдной, включающей десятки и сотни тысяч людей группы мне хотелось бы прокомментировать в трех пунктах.
1. Я прошу обратить внимание читателя на сложный характер всего общества «кондовой» допетровской Руси. На пестроту общественного состава, на сосуществование в обществе множества групп, которые различаются по своим правам и обязанностям, по степени своей свободы и по богатству.
А ведь чем больше внутреннее разнообразие общества, тем больше потенциал его развития!
2. Если произвести простейшие расчеты, то получится интереснейшая цифра: в XVII веке в Московской Руси живет не меньше пятисот тысяч НЕТЯГЛЫХ и НЕСЛУЖИЛЫХ людей (если считать с духовенством).
Стоит добавить к этому числу еще и полтора миллиона свободных сельских обывателей – черносошных крестьян. Итого – два миллиона лично свободных людей в стране, которая, казалось бы, должна до мозга костей быть пропитана холопством и где, по официальной версии, вообще нет и быть не может свободных людей.
3. Почему-то это важнейшее обстоятельство совершенно игнорируется и М.В. Соловьевым, и В.О. Ключевским. М.В. Соловьев вообще не замечает этого явления, В.О. Ключевский упорно говорит о «чисто тягловом» обществе Московии XVII века… Хотя приводимые им же самим факты и цифры неопровержимо свидетельствуют: нет, общество Руси этого времени уже вовсе не «чисто тяглое». Оно сложилось как тяглое в XIV–XV веках, оно оставалось таковым в XVI столетии… А вот век от Рождества Христова XVII состоялся на Руси как век великих потрясений и «шатаний» всех традиционных устоев, «всего привычного строя жизни и национального сознания».
Интересно, почему это обстоятельство игнорирует В.О. Ключевский, но отмечает С.Г. Пушкарев?
Я лично вижу тут только одну закономерность: достаточно признать, что весь XVII век шла ломка традиционного уклада, труднейший отказ от привычнейших стереотипов, пересмотр всего национального сознания, и тут же не оказывается места для Петра. В смысле не остается для него того места, которое отводит этому человеку традиционная российская историография. Где он, «великий реформатор», если «его» реформы