Графиня-монахиня. Адель АлексееваЧитать онлайн книгу.
Вбегая в комнату, Долгорукий на ходу уже спрашивал про здоровье, про ногу. Не поднимая глаз, но светлея лицом. Петр упрекнул его:
– Что долго столь не являлся?
– Не виноватый я, ваше величество! Принцесса Елизавета просила одного неслуха наказать.
– Принцесса? – Петр сощурил большие, навыкате глаза.
Красавица Елизавета, дочь Великого Петра, была предметом их общих воздыханий. Императору приходилась она теткой, была старше его годами и надежд никаких не подавала, Ивану по возрасту была впору, но веселая и умная Елизавета ни тому, ни другому не выказывала внимания.
– Ну и… как Елизавета? – не скрывая ревнивого чувства, спросил Петр.
– Со всеми играет и никого не любит. Как всегда! – беспечно отвечал князь Иван.
– А я ждал тебя, оттого что… сказать надобно…
– Про что, ваше величество? – Долгорукий живо сверкнул черными глазами.
– Про Меншикова. Я от него сбежал, а вчерась он сызнова… За свое… Сестре Наталье подарил я червонцы, а он забрал.
– Хм!.. Экий самоуправец!
– Могу ли я с сими делами его мириться? Знает ведь, как люблю я Наталью, заместо матери мне она, отрада и жалостливость ее мне дороги, а он запретил – как такое стерпеть?
– Ваше величество, дерзость сие великая есть! Виданное ли дело – царю перечить? – беззаботно поигрывая шпагой, отвечал Долгорукий. – Он хочет овладеть вашей волей.
– Я докажу ему, чья тут воля главная, кто есть самодержец! – вскинул голову Петр.
– Конечно, докажете, – уверенно отвечал фаворит и перевел разговор на другое: – Батюшка мой и дядья сказывали, будто Александр Данилыч к роскоши склонен. Одних коров у него тысяч на сто.
– Не хочу я во власти его пребывать! – упрямо повторил император и осторожнее добавил: – Что ежели в денежных делах его покопаться?.. Дед мой завещал в скромности пребывать, а Данилыч живет яко царь заморский.
– Но, государь… – в замешательстве пробормотал Долгорукий. – Ведь государыня Екатерина благословила вас на брак с Меншиковой Марией.
– Ах, эта Мария! – с досадой проговорил Петр. – Не по душе мне она, Иван!
– А коли не по душе, так можно… того!
– Эх, кабы расторгнуть ту помолвку… – мечтательно прищурился император.
– Вы – государь, ваше величество, и, значит, воля ваша главная! – поставил точку фаворит.
V
…Петербургский день с немалым трудом разлепил свои веки, мглистые облака поднялись чуть выше крыш, не выпуская из своих объятий низкорослый город.
Шереметевские хоромы на берегу Фонтанки – каменные и деревянные строения, амбары, сараи, великий сад – тоже окутаны влажной холодной сыростью.
В один из таких хмурых зимних дней Наталья Шереметева вбежала в свою светлицу и бросилась на подушку, заливаясь слезами. Ах, Петруша, как ты жестокосерден! За что обидел сестрицу?.. Велика ли беда – разбила скляницу его в чулане! – так ведь не знала, не ведала,