Собрание сочинений. Том 9. Евгений ЕвтушенкоЧитать онлайн книгу.
длинноногий в джунглях власти,
твои глаза, как «Мальборо» дымок.
Твой третий глаз искрит в поддельной страсти —
с поддельным бриллиантиком пупок.
Готовность к проституции карьерной
позорней проституции самой.
Готовность эта стала беспримерной
российской новоявленной чумой.
Любовь узнав от русской сельской бабы,
я сторонюсь всех кобр на каблучках.
Мне скучно гладить целлулоид «Барби»
с компьютерными чипами в зрачках.
Журавли еще летят
Урусевский. Калатозов,
это ваши журавли
взмыли выше бомбовозов,
взмыть России помогли.
Мы, поэты-журавлята,
дети этих журавлей,
тоже взмыли – кто с Арбата,
кто с ветвей тайги моей.
Без указки бесполезной
пробивали наугад
ржавый занавес железный
крылья дерзких журавлят.
Но когда Чухрай Григорий
дал Феллини главный приз,
от опасных аллегорий
дурократы напряглись.
И Тарковский, знаменитым
став ценой клевет, опал,
журавленком, влет подбитым,
рядом с Буниным упал.
Я не мастер искушенный,
но надеюсь все равно.
Я – Христос неразрешенный,
журавленок я в кино.
Но не старилась нисколько
запрещенка – видит Бог.
Герман выжил и Аскольдов,
вот проверка тех дорог!
Столько в мире потрясало
то, что косят наяву
в сновиденье комиссара
вымечтанную траву.
По Лос-Анджелесу, Каннам
мы косили на песке
и шагали по экранам,
как шагали по Москве.
Все народы на планете —
это целое, одно.
Потому и нет на свете
иностранного кино.
Павших мы не уступаем,
и мы верим наперед
в то, что выплывет Чапаев
и Бодров продышит лед!
Ты скачи, скачи, коляска,
лестницей потемкинской.
Кто там – аж дрожит Аляска —
поднял крик потомственный?
Эта лестница музейна.
Может, зажданный давно,
там, в коляске Эйзенштейна,
гений будущий кино?
Если пошлость на афише,
верьте в русских журавлят.
Поднимите взгляды выше —
журавли еще летят!
«Обожествлять не надо даже Бога…»
Ф. Кержнеру
Обожествлять не надо даже Бога.
Он тоже человек – не царь земной,
а лжи и крови так на свете много,
что можно вздумать – он всему виной.
Не сотвори из родины кумира,
но и не рвись в ее поводыри.
Спасибо, что она тебя вскормила,
но на коленях не благодари.
Она сама во многом виновата,
и