Вулфхолл, или Волчий зал. Хилари МантелЧитать онлайн книгу.
Болейнов. И пусть не воображает о себе лишнего!
– Разумно ли злить людей?
– Конечно нет. Однако я устаю от трудов, и мне надо иногда позабавиться. – Кардинал смотрит на него ласково, и это наводит на подозрение, что следующая забава сегодняшнего вечера (после того, как Болейн изорван в клочья и брошен на землю, словно апельсиновая кожура) – наставительная беседа с Томасом Кромвелем. – К кому следует проявлять почтение? К Перси, Стаффордам, Говардам, Тэлботам, да. Если уж дразнить их, то берите палку подлиннее. А Болейн… в фаворе у короля, да и вообще способный малый. Вот почему я вскрываю все письма сэра Томаса вот уже много лет.
– В таком случае милорду известно… о нет, простите, вам такое слушать негоже.
– Что? – спрашивает кардинал.
– Всего лишь сплетни. Я бы не хотел вводить вашу милость в заблуждение.
– Нельзя говорить и не говорить. Выкладывайте.
– Да просто женщины болтают. Мастерицы. Жены суконщиков. – Он ждет, улыбаясь. – Я уверен, вашей милости не до бабских пересудов.
Кардинал со смехом встает из кресла, тень прыгает по стене. Рука стремительно тянется вперед, вседосягающая, словно десница Божья.
Однако, когда Бог сжимает пальцы в кулак, они хватают воздух. Человек, только что стоявший напротив, теперь на другом конце комнаты, у стены.
Тень колышется и замирает. Кардинал неподвижен. Стена ловит ритм его дыхания. Кардинал склоняет голову (волосы в свете камина окружены нимбом), смотрит в пустую горсть. Растопыривает исполинскую, в отблесках пламени пятерню. Упирается ею в стол, и она исчезает, сливается с камчатной скатертью. Лицо кардинала в тени.
Он – Томас, а также Томос, Томмазо и Томаэс Кромвель – вбирает все свои былые образы в нынешнее тело и осторожно возвращается на прежнее место. Его единственная тень скользит по стене – гость, неуверенный, что ему рады. Который из Томасов увидел нацеленный в грудь удар? В такие мгновения тело действует по памяти. Ты отпрыгиваешь, пригибаешься, бежишь; или прошлое выбрасывает твой кулак без посредства воли. А если бы у тебя в руке был нож? Так и происходят убийства.
Он что-то говорит, кардинал что-то говорит. Оба умолкают. Кардинал опускается в кресло. Он мгновение медлит, потом тоже садится. Его милость произносит:
– Я и впрямь хотел узнать лондонские сплетни, но не собирался их из вас выбивать.
Кардинал некоторое время изучает бумаги на столе, давая неловкости пройти, а когда заговаривает, то уже совсем другим тоном – беспечным, словно рассказывает после ужина забавный анекдот:
– У моего отца был знакомый… точнее, покупатель… с очень красным лицом. Вот таким. – Трогает для иллюстрации рукав. – Ревелл его звали, Майлс Ревелл. – Рука снова ложится на темную камчатную скатерть. – Добропорядочный горожанин, любитель пропустить стаканчик рейнского. Только я почему-то вообразил, будто он пьет кровь… может, нянька мне сказала, может, кто-то из детей. Когда отцовские подмастерья узнали… по моей глупости, конечно, потому что я плакал от страха… они завели