Самшитовый лес. Михаил Леонидович АнчаровЧитать онлайн книгу.
алый рот у нее был приоткрыт удивленно.
И такая сила была в ней, шестнадцатилетней, что гости начали барахлить ногами и стульями и выползать в двери, а потом на кухню, на лестничную площадку, а потом кто во двор допевать песни, а кто по квартирам, спотыкаясь на лестницах. А Нюшка все сидела за столом и смотрела в окно, и рот у нее был полуоткрыт.
И за столом остался только дед Филиппов, общий предок всех Филипповых по боковой линии, балагур и пьяница, он торговал на Преображенском рынке нереальными конями, а потом на Колхозном рынке возле стадиона «Лесдрев», что у каланчи, а теперь всюду развивалось народное искусство, и деда взяли консультантом Загорского дома игрушек, и убили двух зайцев сразу – очистили колхозный рынок от рассадника дурного ремесленного вкуса и приобрели для Дома игрушек великого мастера по народной деревянной резьбе. Теперь дед сидел за столом и смотрел на Нюшку соображающими глазами. А потом он засмеялся.
– А ты чего? – спросила Нюшка.
– Минога, – сказал дед задумчиво.
– Чего?
– Минога, говорю, – сказал дед. – На миногу ты похожа. Рыба такая есть. Чистая минога.
– Давай отсюдова, – сказала Нюшка. – Расселся, пьяница. – И вдруг быстро поднялась. – Куда?! – спросила она. – Ку-уда?! Сейчас милицию позову.
– Зови, – сказал дед.
Потому что он не пошел в дверь, а кряхтя лез через окно на потеху молодому населению, которое толклось у котельной.
– Ворам дорогу показываешь? – спросила Минога и оглядела стоящих под окном. – Иди, где все ходят. – И дернула его за руку.
– А я сроду там не ходил, где все ходят, – угрюмо сказал дед.
Он сидел верхом на подоконнике и тоже поглядывал на всю честную компанию, ожидавшую событий чрезвычайной важности.
Потому что дед – это крепкий орешек, это вся старая Благуша, ее живой символ, ее вольница, ее дух, мечтательный и отчаянный, ее настырность и выдумка. А в Миноге хотя и увидели незнакомую еще силу, однако сомневались, что и деда она сощелкнет, как сощелкнула пустяковых своих гостей.
Но тут к котельной подошел домоуправ, и все поняли, что дед проиграл. Потому что не было еще такого домоуправа, который любил бы деда Филиппова.
– Это еще что такое? – спросил домоуправ.
– Домоуправ, называется, – сказала Нюшка. – Я вот скажу куда следует, какие у вас порядки.
И это было сказано таким манером, что домоуправ встрепенулся, как полковая лошадь при звуке трубы.
– Гражданин Филиппов, – строго сказал домоуправ.
Нюшка опять взяла деда за рукав.
Она была сильнее всех. Свое незапятнанное пролетарское происхождение она только что получила в наследство, и оно было неотменимо, так как дядя Вася-то умер, а у деда, наверно, и происхождения никакого не было. У него, может быть, было дворянское происхождение. Ведь знали же про него, что он, богохульник, дважды в год – 29 января и 10 февраля по старому и по новому стилю – ставил здоровенную свечу в Елоховской церкви в память