Среди звука. Смысл молчания. Елена ЗбаражскаяЧитать онлайн книгу.
заре курят трубку шальные туманы,
Спотыкаясь о сон потемневших кривых тополей.
Я на фоне всего, как обмякший несозданный камень-
Бестолковая тень: шарю пульс гениальных идей…
Антиосеннее
Дёргало себя из себя счастье,
теперь вычурно смотрится лето:
пировали скупые демоны
на мечтах ещё спящих ангелов.
Расшумелись с утра безумные,
самобранкою стол украсили,
а на ней самовар, расписанный,
это всё, остальным – «ай… би» танцы.
А скатёрка не дура круглая
(просит деньги за их прошения):
обманули, ох, окаянные,
обратились в чистейшие цяни,
а потом, со своею росписью,
растеклись по шершавому небу
и оттуда кидают крендели
тяжелее камней – из мрачности.
***
Август дыбится, носом тычется
в прошлогодние дни, как проклятый.
Осень просится, да не сходится
без огранки любви законченной…
живая тишина
Привыкаю к другой тишине,
от неё ничего не болит,
в ней на ощупь прохладная тьма,
неба гель, три колючих звезды,
лунный воск, дым курящих комет,
вечный хлам, купидоновый чих,
два крыла постготических вёсен
и о смерти один черновик.
Привыкаю к живой тишине,
А за ней – только Он,
только ты…
по долготе
на глубине одного поцелуя
притаилась смешная любовь,
танцует, притворяясь глухонемой,
обводит потемневшую бровь,
чтобы вдруг она от удивления
не приподнялась.
на высоте одиночного прыжка
висит небесная пустота,
осыпается хрупкими перьями
на тишь первого дня осени
на глубину одного поцелуя,
не прикасаясь.
по долготе
Времени
расплывается
глупая
улыбка
затяжных
гроз…
сплин
Нитью сплина тянется лето,
Каждая точка мигает смертью,
Сухо выдохлось, еле движется,
Даже плакать ему не хочется.
И нельзя ничего отвергнуть,
Это нам всё опять достанется,
И ветра удобные съёжатся,
И вода охладеет в купальнях.
Мы с тобой не сдвинемся с места
И во время безумия сходства,
Каждый будет глотать по острову
Из заросшего дикого тёрна.
Дар по капле: лжи и выверта,
Чтобы знать, что себе не поверим…
Нам осталась минута до жизни,
Если что, знай – ключи не за небьем…
на высоте
Пустота вписана в линии потолка
бестелесным чудищем,
мякоть близости душ давно
за пределами хрупкого дождя
и, разорванных грозами,