Дорогами совдепии. Юрий СлободаЧитать онлайн книгу.
Иван Ильич, отставник в кителе адмирала-аншефа встречал их.
Они представились:
– Карл.
– Фридрих.
– На «Дно», барин?
– А куда же?
Учёная мартышка, та которая трудилась и от неё произошёл человек, проворно спрыгнула с плеча Фридриха и поздоровалась на ломаном русском:
– Эволюция! Прогресс! Интернационал!
– Нам два нумера, – произнeс Карл.
– Унд цвай фройлянд, – добавил Фридрих.
– За медный копейка всё будет зер гут, – с пониманием подмигнул Ильич, представив горничных пролетарско-революционных кровей Клару и Розу, штудировавших коридор шваброй.
– Зер гут!
А на сцену уже поднимался аспирант Лаврентий Павлович Генацвалия, щедро угощая папиросами Беломорканал цинандали и ркацители.
– Камрад! Брос Тито! Шнапс! Чача! Ферштейн?
– Данке шон. Шпиг? Брот?
– А как же. Будьте как дома, товарищи немцы. Милости прошу за стол, а затем на поселение.
Блеснув очками научного сотрудника, он усадил их.
Затем профессор Херцен разбавил ркацители «экстрой» по старинному русскому рецепту. Выпили по первой, третьей и последующей. Попели интернационала. Фридриху понравилась песня про паровоз. О том, как хлебосольный Иван в коммуну колымить ездил.
«Коммуна-Колыма арбайтен. Паровоз шнел-шнел шрайтен». Карл дословно переводил и пояснял. Что весенней гулкой ранью на красном паровозе летел на пролетарскую ярмарку, как ухарь-купец, удалой работник МТС, комсомолец Иван. И домчал новосёла без остановок железный конь, в аккурат, в эту самую целинную Колыму. Где повстречался Иван Гаврилов с Марьей, комсомолкой-многостаночницей. И слава богу, что всё хорошо закончилось. «Рус Гаврила айн брот унд Мария майн гот». И хлеба краюха и та пополам, но не хлебом едины и слава богу.
Потом они спели свои патриотические песни. «Дойчен зольдатен, унтер официрен зондер команден нихт капитулирен.»
Потом пели песню вместе про раздольное русское поле на курской дуге. Славные парни, антифашисты до мозга и костей. «Мин Херу капут! Свобода Бахусу!»
Прощались со слезами.
Ивану Ильичу обезьянку оставили.
– Из неё добрый Кинг-Конг вымахает, если кормить пивом и сосисками.
А если трудиться, трудиться и ещё раз трудиться, человеком таки станет. Вот и сказки конец. Хотя, сказка говорят, ложь.
Декан хохотал, слезу прошибало. Петру Михайловичу умная обезьянка понравилась. А ректор, с холодным лицом, написал приказ об отчислении Патриарха. А со всех участвовавших снял стипендию. За обезьяньи штучки. Костя Вижульман по болезни взял академический отпуск. Студенты не смотрели в глаза друг другу. Фанария Павловича на факультете не стало.
Только чего же на Фанерия Павловича обижаться, театральный реализм – отражение окружающей действительности.
Да… Придёт эта окружающая действительность