Чёрные крылья зиккурата. Морвейн ВетерЧитать онлайн книгу.
не только при дворе, но и во всём Вечном Риме.
Вряд ли нашёлся бы хоть один мужчина, посмевший отказаться от общества этой женщины. Кроме, разве что, Маркуса Цебитара.
Клемента знала Маркуса больше десяти лет – они познакомились, когда тот ещё был мальчишкой и едва ступил на опасную почву римских атриумов в первый раз.
Клемента была частью этой жизни с тех самых пор, как родилась. Ещё маленькой мать демонстрировала её друзьям, оставляя иногда в компании с незнакомыми господами, чтобы затем расспросить, о чём те говорили наедине – даже в Риме ребёнка, как правило, никто не опасался.
Затем была школа Сафо, каждый месяц и день пребывания в которой стал частью одного большого турнира за право называться красивейшей и самой образованной из гетер. Мужчины могли смеяться над таким обучением сколько угодно – Клемента знала, что не одна ученица получила там сломанную жизнь и изуродованное лицо вместо светского воспитания.
Сколько Клемента знала Маркуса, тот не любил свет, но по понятным причинам свет обожал его. Вначале александрийский дикарь вызывал у всех интерес уже тем, что оказался в столице. По мере того, как становилось ясно, что Маркус никогда не впишется в их иерархию светской жизнь, гости его дома всё отчётливей делились на тех, кто – зачастую тайно – восхищался им, кто боялся его и тех, кто ненавидел его и презирал.
Клемента определила свою позицию давным-давно, когда увидела его спокойное красивое лицо в первый раз. С тех пор Маркус стал более закрытым и более искусным в политической борьбе, но гетера всё ещё видела за завесой равнодушия те зелёные глаза, которые покорили её одиннадцать лет назад.
Маркус молча прошёл к своему креслу и, упав в него, протянул руку к кувшину с вином.
Не нужно было быть Клементой Церерой, чтобы понять, что Маркус Цебитар не расположен к беседе. Гетера вспорхнула со своего места на командорском ложе и, опустившись на пол за спинкой кресла Маркуса, принялась массировать виски мужчины.
– Вот тут, – Маркус подвинул её пальцы чуть в сторону, и, когда Клемента послушно надавила на указанное место, ненадолго стал похож на откормленного чёрного кота, напившегося валерьянки.
Выждав, пока Маркус перестанет мурлыкать, Клемента убрала руки от его висков и, опустив их командору на грудь, принялась расстёгивать камзол.
– Тяжёлый вечер? – спросила она мягко. И переместилась так, чтобы удобнее было смотреть ему в лицо.
Маркус промолчал. Были вещи, о которых он предпочитал не говорить. Никому – даже ей. Однако Клемента поняла всё без слов.
Он был у императрицы. В груди кольнула ревность и сразу же потухла. Пальцы гетеры продолжили расстёгивать камзол.
Устал. Движения её замедлились. Жаль.
«Я ведь ждала», – она с трудом удержала на губах невысказанный укор. Что толку корить ветер, который дует не в твои паруса.
Покончив с застёжками, Клемента опустила голову на белый шёлк рубашки Маркуса и замерла.
Императрица… Маркус поморщился, отгоняя воспоминания. Эти вечера не доставляли радости. Самое смешное, что император боялся оставлять его наедине с супругой. Старая развалина сидела