Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник). Павел ЗальцманЧитать онлайн книгу.
И язык у меня высунут, и дышу часто – устал.
Сова: Начиная с первых полетов, шатаясь, крылья крепнут. Далеко ему. Пока можно сделать ему счастье.
Щенок: Откроете?
Сова: Пустить? Ладно, открою и накормлю, чтоб не прогрыз дыру.
Сова, слетев, отпирает, пропускает щенка и поднимается за ним по ступенькам. На последнем шагу она себе шепчет: «Уйти от греха. Вот зарежут в старости дурака и не без моей помощи. Но этого никому не решить. На что он годится?» Ведет щенка к столу: «Сиди здесь и жди обеда. Скоро сойдутся гости».
Они собираются вокруг стола. Щенок вслушивается. Вошедшая сова ведет к дверям и отпирает. Гости следуют, сходя по трем ступенькам. Щенок просовывает морду в дверь, но плохо видит в темноте. Там слабо светятся окна на запад без стекол. А в смежной комнате, расположенной еще ниже, огонь. Оттуда проносятся смешанные запахи ветчины, сала, шепот гостей, рыбы и лимона, укропа, слышны капли на камень, несколько брызг окропило нос щенка, он облизывается, морщась. Гости проходят мимо, выделяясь на меркнущих окнах. Их опережают низкорослые слуги. На столе вырастают темные кучи еды. У самого конца блестит холодец с чесноком, с кусками свинины. Щенок придвинулся. Половину съедает один из гостей. Щенок кончает остальное. Свернутые свиные шкурки мелких кусков гость оставляет на скатерти. Другие едят, отделив ножами, шлербая губами свежую зернистую икру. Сова: «Это днестровская».
Те, что кончили, не дождавшись мешкотных слуг, сбегают вниз за грибами, неся на блюдцах. Белые расползаются в скользком маринаде. Их ловят длинными пальцами. В центре стола на широком блюде, пожелтевшем в середине, опутанном паутинкой трещинок, распластанная камбала. Гости давят лимоны ей на бок. Двое тихо говорят, звеня стеклом. Щенок не слышит слов. На другом конце кто-то лезет за вином с глубоким стаканом. По столу прыгают крохотные корнишоны, пущенные ударом двух пальцев. Их ловят ртами на лету. На зубах хрустят салатные листья, сметана с уксусом каплет на скатерть. Листки красной капусты прочищают глотку, мелко нарезанные зеленые куски оболочки фаршированного перца ее сжигают. Доедают обрывки красной семги или срывают толстую кожу с балыка. Одни сосут кусочки жира твердой охотничьей колбасы, другие на корки хлеба накладывают кружки кровяной. Вносят горячие блюда. Языки слизывают подливку с бахромы шампиньонов или высасывают, чмокая, красные клешни раков, рты втягивают их со свистом. Гости раскрывают створки пахучих мидий, роняя на скатерть рис; закрыв глаза, глотают желтые комочки и с бульканьем запивают, откинувшись на высоких стульях. Некоторые медленно, уткнувшись носом, копошатся в холодной птице под белым соусом. Большинство кончает еду и прополаскивает рты вином. Щенок сидит на табуретке, упершись лапами в скатерть. Он не может оторваться от запеченной ветчины. То скусывает сало с краев и глотает полосками вместе с тестяной коркой, то обмакивает в горчицу сухие куски середины и лижет с тарелки крошки.
Внизу, освещая стены, забивая крохотные дырки окон, под железом горит огонь и булькает жир. Трое слуг выносят вверх в темноту покрасневшего гуся и сорок яблок к нему на двух листах. Сова на мгновенье подходит к щенку и садится на спинку