Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга вторая. В кривом глазу все криво. Владимир НестеренкоЧитать онлайн книгу.
дочери. Эти обстоятельства Виктор понял мгновенно и так же мгновенно взмок и взялся холодным паром, будто выскочил из холодильника в жаркую сауну. В голову ударил хмель ревности. Он оставил упаковку чемодана, долго и молча смотрел на жену, которая уселась перед трюмо и стала чистить пилочкой красивые длинные ногти.
Как вести себя в тяжелой семейной драме, Виктор не знал, его добрая душа молча кипела, но выплеснуться наружу не давали чувства к жене. Проще бы сунуть палец в кипяток и внутренне взвыть от боли, чем заводить склоку. Но и сказать что-то же надо, иначе молчание – знак согласия. Но какое тут согласие, когда дышать не хватает воздуха?
– Скажи прямо, ты меня не любишь? – выдохнул тяжкую фразу Виктор, не слыша своего голоса, глыбой нависнув над женой – глыбой, способной раздавить в случае сотрясательного ответа.
– Витя, ты страстный мужчина, – ушла от прямого ответа Инна, зная, что за подобные выкрутасы получит взбучку больше от отца, чем от мужа, – но что тут такого, если мне опостылел военный городок и я хочу пожить еще месяц в кругу своих родных и близких?
– Твое желание я понимаю умом, но не сердцем. Оно не позволяет мне оставлять тебя здесь вольной пташкой, – решился выплеснуть кипяток Виктор.
– Ты меня ревнуешь? Как это глупо! – и легкомысленная воздушная веселость заиграла на губах Инны.
– Да, ревную, и ты в этом сама виновата, – холодильное состояние покидало Виктора, и каждое произнесенное слово теперь его разогревало, как металл в кузнечном горне.
– Я считала, что ты все забыл и простил мое ошибочное увлечение. Не ожидала от тебя гнусного недоверия.
– Да, я простил, но забыть не могу, потому что люблю и не хочу иметь к ревности повод, – преодолевая собственный накал, пытался вразумить жену Виктор.
– Ты поступаешь жестоко, я больше не давала повода.
– Согласен, но прошло очень мало времени, всего год нашей совместной жизни, и трудно понять твое решение. Ты заставляешь меня стоять целый месяц одного на ветру под беспрерывным холодным дождем и без зонтика! Можно закоченеть от тоски, – пытался он вызвать к себе любовную жалость.
– Тебе не даст закоченеть служба, наряды и прочее, – Инна прекратила пилить ногти, встала, подошла к мужу, сексуально качая обнаженными бедрами, поцеловала его, коснулась рукой интимного места и увлекла вдруг расслабившегося Виктора в остывшую постель, чтобы нагреть ее страстью, после которой все проблемы исчезают.
Кто-то пытался вывести формулу любви – глупости, такой нет в природе, а если все же существует, как теорема Ферма, то необъяснимая, поскольку зародилась она в дописьменной древности, люди до сих пор ее усложняют, расширяют, раздвигают и решают, а решив, влюбленные успокаиваются. От чего успокаиваются? Каждая пара решает по-своему, но в триллионном однообразии и без всяких формул.
Женская хитрость удалась, они договорились на полсрока, и Виктор улетел в Берлин