Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник). Викентий ВересаевЧитать онлайн книгу.
были уже не опрокинуты к спинкам кресел, а в наклоненном положении к говорившему: верный знак общего внимания и одобрения. В продолжение всей речи ни разу не было упомянуто о государе: это небывалое дело так поразило и понравилось императору Александру, что он тотчас прислал Куницыну Владимирский крест, – награда, лестная для молодого человека, только что возвратившегося из-за границы, куда он был послан по окончании курса в Педагогическом институте. Куницын вполне оправдал внимание царя: он был один между нашими профессорами урод в этой семье.
Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада вожжена…
(Пушкин. «19 октября 1825 г.»)
После речей стали нас вызывать по списку; каждый, выходя перед стол, кланялся императору, который очень благосклонно вглядывался в нас и отвечал терпеливо на неловкие наши поклоны.
Когда кончилось представление виновников торжества, царь, как хозяин, отблагодарил всех, начиная с министра, и пригласил императриц осмотреть новое его заведение. За царскою фамилией двинулась и публика. Нас между тем повели в столовую к обеду, чего, признаюсь, мы давно ожидали. Осмотрев заведение, гости лицея возвратились к нам в столовую и застали нас усердно трудящимися над супом с пирожками. Царь беседовал с министром. Императрица Мария Федоровна (мать царя) потребовала кушанье. Подошла к Корнилову, оперлась сзади на его плечи, чтобы он не приподнимался, и спросила его: «Карош суп?» Он медвежонком отвечал: «Oui, monsieur!»[15] Сконфузился ли он и не знал, кто его спрашивал, или дурной русский выговор, которым сделан был ему вопрос, – только все это вместе почему-то побудило его откликнуться на французском языке и в мужском роде. Императрица улыбнулась и пошла дальше, не делая уже больше любезных вопросов, а наш Корнилов тотчас же попал на зубок; долго преследовала его кличка «monsieur». Императрица Елизавета Алексеевна (жена царя) тогда же нас, юных, пленила непринужденною своею приветливостью ко всем. Константин Павлович щекотал и щипал сестру свою Анну Павловну; потом подвел ее к Гурьеву, своему крестнику, и, стиснувши ему двумя пальцами обе щеки, а третьим вздернувши нос, сказал ей: «Рекомендую тебе эту маску. Смотри, Костя, учись хорошенько!» Пока мы обедали, и цари удалились, и публика разошлась. У графа Разумовского был обед для сановников; а педагогию петербургскую и нашу лицейскую угощал директор в одной из классных зал. Все кончилось уже при лампах. Водворилась тишина. – Вечером нас угощали десертом à discrétion[16] вместо казенного ужина. Кругом лицея поставлены были плошки, а на балконе горел щит с вензелем императора. Сбросив парадную одежду, мы играли перед лицеем в снежки и тем заключили свой праздник. Тот год зима стала рано.
И. И. Пущин. Записки. – Л. Н. Майков, с. 47–50.
При торжественном открытии лицея находился А. И. Тургенев. Вычитывая воспитанников,
«Да, господин!» (фр.). – Ред.
Вволю (фр.). – Ред.