Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я. Андрей ВалентиновЧитать онлайн книгу.
Не подведем, ванакт Диомед! Тихо резать будем, тихо душить будем, зарежем, задушим – ворота откроем. Не пойдем даже – поползем, змеями поползем, ящерицами…
Змеи и ящерицы ползут в ночь…
Искусство войны – искусство богов. Боги повелевают людьми. Боги посылают людей на смерть…
Эй, куреты! Провожаем в дальний путь свою родню!
Пусть дорога будет легкой из чужбины в отчий край!
Хо-о-о-о! Хой!
Как же им домой добраться, как их душам путь найти?
Мы польем вином дорогу, кровью вражеской польем!
Хо-о-о-о! Хой!
Плохо гибнуть на чужбине, от родных огней вдали!
Еще хуже киснуть дома да без славы помереть!
Хо-о-о-о! Хой!
Что же им сказать в Аиде, нашим пращурам сказать?
Пусть гордятся нами предки, пусть к себе с победой ждут!
Хо-о-о-о! Хой!
– Э-э, ванакт! Там такое, ванакт! На коня садись, поехали, посмотреть тебе надо, да!
Пора выступать, погребальные костры залиты вином, серой гарью дымит мертвая крепость, дорога пуста… Да только вид у Мантоса-старшого уж больно странный. Вроде бы ехал себе, ехал чернобородый (по южной дороге, что к морю Зеленому ведет, я его направил – для пущего бережения), а у дороги той – гора золотая. И радость (гора! золотая!), и жалко, сотой доли не унести.
– Не хеттийцы? – поинтересовался я на всякий случай, на конскую спину садясь.
– Э-э-э-э! Зачем хеттийцы, ванакт? Тебе нужны хеттийцы? Мне нужны хеттийцы? Нам нужны хеттийцы? Поспеши, ванакт, поспеши, родич! Ай, поспеши!
А в черной бороде – широкая улыбка. Видать, велика та гора золотая!
Ну, если «ай!»…
Я не ошибся – гора. Не золотая, конечно. И даже не красная – обычная, серая, в негустом кустарнике, словно у нас в Этолии. К горе дорога ведет, за камни цепляется, а в горе – дыра черная, перед дырой вроде как площадка ровная, гладкая. Хотел спросить – не успел. Подмигнул мне старшой – и остальные гетайры, что со мною увязались, подмигнули, языками прицокнули.
– Ай, не скажем! Ай, сам посмотри, родич!
Крут подъем, да невелик, вот уже и площадку видать, и каменные личины, что в скальную плоть врезаны (то ли все те же львицы, то ли кто еще, не разобрать), и колонны по бокам. Видать, храм! Видел я уже такие – и у нас, и тут, у хеттийцев…
Тогда почему «ай»? Хотел переспросить, вновь вперед поглядел. Раздумал.
Понял.
Девчонки. Девочки. Девушки. Девицы…
Ай!
…В белых накидках, в золотых ожерельях, в блистающих цветными каменьями браслетах, в диадемах серебряных. И просто так тоже – без всего этого, лишь в венках из цветов. На личиках юных, белых, смуглых, курносых, губастых, тонкогубых – улыбки. Никак рады?
Ай!
Протер я глаза, себе не веря, а мои гетайры уже с коней слезли, тоже улыбаются, бороды свои черные оглаживают. Не испугались девчонки, ближе подошли, руки в браслетах к небу жаркому подняли. Запели – весело, дружно. Да так запели, что тут же подпевать захотелось. Сверкнул Фремонид-гетайр уцелевшим глазом, шлем кожаный снял, к самой высокой да красивой