Склиф. Скорая помощь. Андрей ШляховЧитать онлайн книгу.
киселя и белье, про которое она впопыхах забыла. Исаев разрешил, но предупредил, что в реанимации положено лежать нагишом (голого реанимировать проще, не надо тратить время на раздевание, и мыть-перестилать тоже проще), поэтому с бельем можно не торопиться. А ягодный кисель – это хорошо, самое то в первые послеинфарктные дни, не калорийно, легкоусвояемо и работу кишечника немного стимулирует. Пусть ест его Мацыркевич ложечкой и радуется жизни. А вот доктор Исаев жизни не радуется, потому что странный он какой-то, можно сказать – тупой и недалекий. Другой на его месте хотя бы в кисель Мацыркевичу плюнул, чтобы душу отвести. Так то другой, а то Исаев, рефлексирующий псевдогуманист. Был бы настоящим гуманистом – лечил бы Мацыркевича, не держа на него зла. Клятву давал по окончании института? Текст напомнить? Можно не весь текст, а только одну строку: «никогда не обращать мои знания и умения во вред здоровью человека, даже врага». Вот и поступай в соответствии. И не терзайся противоречиями.
Исаев так и поступал – наблюдал, контролировал, назначал, словом, делал все, что требовалось. Понадобилось бы реанимировать – реанимировал бы. И не для виду, а как надо. Только вот смотреть на физиономию Мацыркевича было противно.
Тот тоже заметил неладное, потому что утром, когда Исаев подошел к нему для оценки состояния, сказал:
– У вас, наверное, какие-то проблемы, доктор?
– С чего вы так решили? – удивился Исаев.
– Взгляд у вас такой… смурной, – гад, оказывается, и смущаться умел. – Я не лезу в ваши дела, но просто хочу пожелать вам, чтобы все у вас было хорошо. От чистого сердца.
От такого мелодраматического оборота, который хорош для сериала, но в жизни смотрится неестественно, Исаев немного прибалдел. Настолько, что чуть было не утратил самоконтроль, но вовремя спохватился, прикусил язык, придержал зачесавшиеся руки и ответил:
– Я просто устал…
После утреннего обхода заведующего отделением (во время этого обхода пациенты как раз и передаются от новой смены к старой), Исаев спокойно почаевничал под любимое овсяное печенье с изюмом, рассказал шефу анекдот, повесил на плечо сумку и направился в раздевалку. Вышел из отделения и столкнулся буквально нос к носу с Мацыркевичем, будь он трижды неладен. Только одет Мацыркевич был не в провода, тянущиеся к монитору, а в черное – черную кожаную куртку, черный джемпер, черные брюки. И обут в черные остроносые полуботинки. Здравствуй, Черный Пациент – кошмар каждого уработавшегося доктора.
– Я брат Романа Мацыркевича, которого вчера к вам привезли, – пробасил Черный Пациент. – Передачу ему привез, жена собрала, и хотел бы узнать, как прошла ночь.
Секунд двадцать Исаев осмысливал происходящее и сравнивал брата с образом, врезавшимся в память. Вот это точно он, и взгляд совпадает, и выражение лица то же, и голос… Даже ботиночки, кажется, знакомые, остороносенькие.
– Вы близнецы? – зачем-то спросил Исаев, хотя уточнять очевидное не было никакой нужды.
– Близнецы.
– Давайте