Клинки и карабины. Дмитрий МанасыповЧитать онлайн книгу.
и низким частоколом, доносилось романтичное кваканье. Где-то топили печь в бане, и явно парились, поддавая на камни квасом. Как и предполагалось, организм справился и полностью восстановил обоняние. Пастораль и идиллия, что сказать.
Пейзанскую красоту сегодняшней ночью мне довелось наблюдать с крепкого разлапистого клена. Сидеть между нескольких крепких ветвей, и терпеливо выжидать. А как еще? Да никак, что уж тут.
Чего жду? Того самого «дежурного по берлоге» упыря. Почему? Все не так уж и сложно, если это не в первый раз. У меня этот самый раз уже четвертый. Или нет, вру, пятый. Прямо круглая дата какая-то… или событие?
Оставшийся без краткосрочного летаргического сна упырь должен оголодать. Детишки пропали с неделю назад, и есть ему хочется. Несомненно, что в лесах, густо разрастающихся в округе, живности хоть одним местом ешь. И он так и поступает. Жрет себе всяких барсуков, хомяков, белок и птенчиков. Если сильно захочет, так и поросенка сможет отбить у одинокой мамашки, и сожрать. Хотя с одинокими кабанчиками обычно дело швах. Таковые сейчас не выживают. А упырь, пусть он и не особо сообразителен, все же не враг сам себе. Стадо волосатых хрюкалок и его раздерет на части, стоит только сунуться. Но дело даже не в этом.
Некоторые органы живых организмов прекрасно подходят для их длительного употребления в пищу. Некоторые совершенно противопоказаны. А есть еще и такая вещь, как дикий и неумолимый голод, живущий в созданиях тьмы. Тот самый Доцент, хитрей и пройдоха, недавно встреченный в Сороке, рассказывал про нее, про тьму. И про некросферу. Про странную сущность, лежащую рядом с нами, наполненную темнотой под завязку и долго-предолго бывшую невидимой и незаметной. И заявившей о себе, криками ужаса и боли сразу после Полуночи.
И не надо лично мне знать научное обоснование такой вот тяги не-мертвых к людям. Мне достаточно знать совсем немного. Про то, что упырь будет крутиться рядом с сельцом. Это плохо. И это хорошо.
Сверчки затрещали донельзя сильно, с прудов им вторили глубокими ритмичными уханьями. Свихнуться можно от звуков природы. И от запахов, само собой. Особенно с моим обонянием. Нет, я, очень рад его наличию, спасибо еще раз родителям и изменившемуся геному. Но порой приходится тяжеловато. Зато помогает.
Если упырь решит перебраться через частокол, то не заметить его не получится. Запах, свойственный им, выдаст с головой. А вот от меня не пахнет ничем. Кроме смеси самых обычных трав и листьев, тихонько бьющих в нос от пасты, нанесенной на тело. В Гае, разрастающемся городке в степи у Фронтира, мне попался знатный фармациус. Говорят, уже второе поколение аптекарей, живущих в доме с вывеской «Под линдвурмом». Вот у него-то и заказал эту штуку, охотно раскупаемую тамошними погранцами, трапперами и прочим небезопасным людом.
Упырь придет. Прошла неделя. Сжигающее изнутри желание отведать человечинки приведет его сюда. Это мне известно из своего же опыта. И немного из чужого. От учившего меня всему Снега, погибшего в ночь, когда он забыл про это. Раз так, то остается ждать. Терпеливо, не шевелясь и баюкая на руках пятнадцатизарядный «шершень»