Сталинград.Том шестой. Этот день победы. Андрей Воронов-ОренбургскийЧитать онлайн книгу.
Советского Союза поведал вслух всю страшную правду гибнущих красных армий. О том, что дивизии наши сократились числом до полка…а роты – до взвода…Что нет боеприпасов, хоть сдохни! Нет артиллерии…Нет авиации – поддержки с воздуха. Что танков нет… и резервной силы…А те, что остались…стоят по колено в крови, в окопах заваленных трупами…И в буквальном смысле штыком и гранатой отбиваются от танков врага.
Вождь в начале рассказа продолжал курить, стараясь сохранить невозмутимость. Но в середине повествования замер, опустил трубку на стол. После ряда последних трагичных событий: со сдачей заводских корпусов «Баррикады» и поголовной гибелью подразделений полковника Соболева, геройски вызвавшего огонь правобережной артиллерии на себя…После сообщения о том, что 193-я стрелковая дивизия потерпела поражение…И 18 октября командующий Чуйков отвёл 308-ю стрелковую дивизию, чтобы избежать её уничтожения, а немцы укрепились на тракторном заводе и ведут свирепые бои за «Баррикады»…Что 64-я армия генерала Шумилова потерпела крупную неудачу, пытаясь нанести удар во фланг – 4-й танковой армии Гота, но была отброшена к Волге…Что 27 октября 6-й армии Паулюса всё же удалось установить свой контроль над заводом «Баррикады» и половиной территории «Красного Октября»…И что теперь, на 29 октября, враг контролирует более 90% территории всего Сталинграда, – Верховный не выдержал. Серое лицо его вновь передёрнулось гримасой отвращения:
– Звэри…чёрные звэри… – казалось, Хозяин потерял всякий интерес к политруку, и говорил сам с собой. – Дадай41…Вай-ме!..42
Абгладали Сталинград, как волки тушу вола…Затянули город желэзной пэтлёй, крэпчэ, чэм карсэт манашки…Чтож, если буйвол пал, хищная стая всэгда найдётца. Значыт…всё правда…
Святой Гиваргий, куда катытца наша Красная Армия? Нэт, нэт…Ни дапускаю дажи такой мисли! – тихо и отрешённо прохрипел Он, сосредоточиваясь взглядом на невидимой точке, в которой заключалась сущность мучительной и неизбежной развязки. – Видыт Бог, эту праблему…одним оружием ни рэшить! Кто пэрвым сломитца духом…патеряет инициативу…Вэру, надэжду в Пабэду…Сдаст город, – тот и проиграл! – подвёл черту Он, пробуя раскурить погасшую трубку, вдруг разом похудевший, осунувшийся, словно вместе с дымом истаяла часть его сгоревшей плоти. Пепельно-серый, маленький, Он сидел в кожаном кресле среди пёстрых оперативных карт, испещрённых чёрными-красными стрелками наступлений – боёв – обороны, мусоля в пальцах вишнёвый чубук, напрочь утеряв в своём образе то весомое, величественное – «сталинское», что подавляло любого своей пугающей большевистской мощью, бескомпромиссностью, пугающей непонятно авангардной новизной, – в гранитной правде которой, чувствовалось решительно всё: и политическое, и экономическое господство, и военная слава, и величие, и тоталитарная власть.
…Алексей закончил свою горячую исповедь; тяжело дышал, будто в одиночку разгрузил «рабочую лошадку» трёхтонку ЗИС-5, водители которых всеми правдами и не правдами,
Возглас горя, отчаяния (груз.)
Восклицание, дословно – «горе мне!..» (груз.)