Политрук. Владимир ВолковичЧитать онлайн книгу.
дверь с табличкой «Орготдел».
– Заходи, заходи, – усталый человек, по виду немногим старше Ильи, откинулся на спинку стула, – откуда эвакуировался?
– Из Белоруссии.
– Эх, никогда там не был, не довелось, ну какие наши годы, ещё поеду.
– Немец там сейчас, – хмуро ответил ему Илья.
– Сегодня немец, а завтра всё возвернём, не сомневайся.
– Я и не сомневаюсь, потому и пришёл. Там у вас внизу, на доске объявление висит, что желающие могут подавать заявления в училище. Так я желаю.
– Сколько тебе лет, восемнадцать есть?
– Есть, – после некоторой заминки ответил Илья, и тихо добавил, – почти…
Заворготделом внимательно посмотрел на рослого, уверенного в себе паренька и заключил:
– Ну, тогда пиши заявление добровольцем, мы включим тебя в разнарядку.
– Рота, подъём, выходи строиться, – зычный голос старшины подбросил курсанта военно-политического училища Илью Рябова, уютно устроившегося на дощатых нарах. Так не хотелось выбегать на мороз из казармы, прогретой за ночь «буржуйкой». Но надо – это слово будет преследовать Илью всю войну, да и всю его последующую жизнь.
– Вставай, – тряс он за плечо соседа по нарам Павку Фоменкова, – так и всю войну проспишь, засоня!
– Что, где война? – вскакивал Пашка, тряся взлохмаченной шевелюрой, и осоловело, оглядываясь вокруг.
– Сейчас старшина тебе войну устроит, у него это хорошо, получается, насмехался Илья, зная неукротимый характер ротного старшины.
С Павлухой Фоменковым Илья сдружился сразу, уж больно подходили они друг другу. До войны Пашка успел окончить педучилище и поработать в школе, он очень любил детей.
– Вот закончится война, мы с моей Настюхой столько детей настрогаем. Знаешь, как здорово, когда в доме много детей. Я, вот один у матери, отца и не помню, с басмачами он воевал и погиб где-то в степях туркменских. А мать ему верность уже двадцать лет хранит, так откуда ж дети возьмутся? – наклонившись к уху Ильи, Павел доверял ему тайну: – У меня с Настей ничего не было ещё, не хотел её до свадьбы обижать, может и не отказала бы, да самому неловко, люблю её очень. И она меня. А у тебя с Лилькой? – в свою очередь спрашивал он Илью.
– И у меня ничего ещё не было, не успел, война, проклятая, помешала. И где она теперь, не знаю, и когда придётся свидеться? Через несколько дней на фронт, – менял Илья такую волнующую и печальную тему, – дивизия сформирована. Теперь каждый день можно ожидать погрузки.
Через две недели дивизия погрузилась в несколько эшелонов и двинулась на Северо-Западный фронт.
Вновь и вновь оглядывая землянку с грубо сколоченным из тёса топчаном и щелястой дверью, Илья мучительно размышлял о том, как всё это случилось, что вместо героических картинок, с детства заложенных в его пионерскую голову, сидит сейчас на гауптвахте, ожидая трибунала.
Уже в сумерках к его ногам упал сложенный треугольником листок бумаги. Торопливо развернув его, Илья узнал почерк Павлухи Фоменкова. Совсем недавно их назначили заместителями