Гайдамаки. Наймичка. Музыкант. Близнецы. Художник (сборник). Тарас ШевченкоЧитать онлайн книгу.
ледащо було?
– Ледащо! – ответила Лукия.
Яким поднял голову, посмотрел на Лукию и сказал:
– Так туда ж ему и дорога.
– И я так думаю, Лукие! – сказала Марта. – Боже, сохрани и заступи, пресвятая дево, нашу бедную сестру от лихого да ледачого мужа. Мы вот с Я кимом, благодаря богу, часточку прожили-таки на свете; правда… ну, да смолоду чего иногда не случается…
– Ну, завела теперь свои гусла… – сказал Яким полушутя, полусурово. – Да вашу сестру если б не попомять хорошенько, то и добра не видать.
– Ну, да вы хороши. Негде правды спрятать… Отак всегда заговорюся с ним и не вижу, что мой Марочко давно заснул. – Она бережно закрыла его чистою простынкой и присела, перекрестясь, к столу около Лукии, сказавши: – Годуйся, Лукие! Ты не смотри на него! Он у меня всегда что-нибудь ворчит. Такой уж зародился никчеменный.
И она взглянула, ласково усмехаясь, на мужа. Яким и виду не показал, что заметил ее улыбку, только погладил усы рукою.
Полдник кончился, все встали из-за стола, помолились богу, и Марта, собирая со стола посуду, сказала Лукии:
– Ты бы, Лукие, пошла в другую хату та отдохнула с дороги. Теперь там никого нету, все ушли в село на музыки.
– Спасыби вам. Я не очень устала. – А ей, бедной, весьма нужен был покой или по крайней мере уединение.
– Ну, где же таки не устала! Ведь, шутка сказать, – от Липового до нас будет, я думаю, верст сорок. Как ты думаешь, Якиме?
– Сорок будет, – ответил Яким.
– Яв Ромне переночувала.
– Ну, та хоть и переночувала, а спочить тебе все-таки не пошкодыть, – сказала Марта, как бы инстинктом угадывая душевную усталость Лукии.
– То я пойду и одпочину немного, – сказала Лукия, отступая к порогу.
– Постой же, я тоби покажу хату, – сказала Марта и вышла в темные сени. Потом отворила противоположную дверь светлицы и ввела Лукию в просторную чистую хату.
– Ляж отут на полу или на лави та отдохни немного, Лукие.
– Спасыби вам, – сказала Лукия.
А Марта вышла из хаты, притворивши за собою двери.
Лукия, оставшися одна, кругом оглянулася, как бы уверяясь, что она одна в хате. Упала на лаву, закрыв лицо руками, тихо и горько зарыдала. Она плакала не от горя и неведения, ее прежде пожиравшего, но от полноты душевной радости. Она уверилась, что дитя ее здорово и что люди, принявшие его, люди добрые!
– Господи! – она проговорила. – Благодарю тебя, святая матерь божия! Благодарю тебя, святая заступнице! Благодарю тебя, моя единая утешительнице! – И она снова залилась слезами. Приходя в себя, она ходила по хате, тихо плакала, ломая свои исхудалые загорелые руки.
– А как ты думаешь, Марто? – сказал Яким своей жене, оставшись одни в светлице. – Я думаю, что наша новобранка честного, хорошего роду дочка.
– И я думаю, Якиме, – сказала Марта, вытирая миску, – что она честного роду. Худого человека сразу угадаешь. Та видишь, она такая сумная. А може, это так, с дороги.
– Ни, не с дороги, я думаю, а она бесталанная и сама знает свое бесталанье. Когда