Все мои уже там. Валерий ПанюшкинЧитать онлайн книгу.
им по праву, а бесплатная икра – нет.
Развернулся и пошел на кухню, оставив Банько такелажничать и наполнять ворованными продуктами свой робингудовский грузовичок. Я шагал в дом вслед за голоногой Лаской, и я был счастлив, черт побери.
Другое дело, что теперь на трезвую голову я сообразил: в безумной этой затее Обезьяны меня больше беспокоило не то, что придется неизвестно как воспитывать великовозрастного хама и убийцу. Меня беспокоила принципиальная незаконность всего этого предприятия. Мне нравился Обезьяна, нравилась Ласка, нравился Банько, нравился этот дом, надежно запрятанный под самым носом спецслужб на правительственной трассе. Нравилась нетривиальность задачи. Нравилась новая жизнь. Но я боялся. Наверняка ведь и деньги, которые Обезьяна платил мне, тоже были ворованные. Теперь я имел дело не с тою стыдливой незаконностью, к которой привык, когда в начале 90-х мы создавали Издательский Дом. Это была незаконность открытая, декларативная, в некотором смысле даже идеологизированная. И я боялся. Здесь в этом доме мне было так хорошо, как никогда прежде, но я боялся по собственной воле вести жизнь карбонария. На самом деле я был бы счастлив, если бы и меня, как Янтарного прапорщика, Обезьяна привез в этот дом связанным в багажнике автомобиля.
Я вошел на кухню. За столом сидел Обезьяна, уплетал яичницу и пил кофе. Я поздоровался, сел за стол и, как бы ища себе оправданий, спросил:
– Деньги, которые вы мне заплатили, где вы их взяли? Украли?
– Украл, конечно! – отвечал Обезьяна, жуя. – Это вас как-то фраппирует?
– Ну, – я вздохнул, помолчал и погладил по руке Ласку, поставившую передо мной тарелку с яичницей и кружку с кофе. – Воровать нехорошо.
– Вот уж не соглашусь! – усмехнулся Обезьяна. – Воровать хорошо! Не будете же вы отрицать, что все зло на Земле, все войны, все конфликты, все зверства, все пытки осуществляются в борьбе за собственность? Люди почему-то решили, что собственность священна. А я говорю – нет! – Он вытер губы и выпрямился на стуле. – Я говорю: нет никакой собственности! Каждый может взять все, что ему потребно.
Обезьяна говорил уверенно. Но он говорил не то, что я хотел услышать.
– Вы коммунист, – усмехнулся я в ответ.
– Может быть, и коммунист. Только я считаю, что коммунизм надо не строить, а надо уже сразу в нем жить. И вот живу.
Я отхлебнул кофе:
– Беда только в том, молодой человек…
– Обезьяна, меня зовут Обезьяна! – Он, кажется, ждал этого разговора, но все равно сердился.
– Беда только в том, Обезьяна, что я-то не коммунист. Я-то признаю неприкосновенность собственности чуть ли не высшей ценностью на Земле.
– Это ваше право.
– И, пользуясь своим правом, я вынужден отказаться от выполнения контракта, про который мы с вами вчера договорились. На том основании, что оплачивается контракт ворованными деньгами. Аванс, разумеется, я вам возвращу, как только попаду домой.
Обезьяна встал и зашагал по кухне. Ласка стояла у него на пути со сковородой в руке, и он просто